«МОЯ ХАТА С КРАЮ…»

Два года назад позвонила по объявлению: потребовалась помощь двухлетнему мальчику, который находился на лечении в Охматдете. Мое знакомство с Темой началось за неделю до его дня рождения. В два года он весил всего 6700. Ребята-волонтеры установили график дежурств и каждый день приходили к нему в больницу. Они кормили, гуляли, купали (лето было очень жаркое), учили говорить этого славного мальчугана.

Когда ему сделали сложнейшую операцию, волонтеры круглосуточно были с ним. Теме изготовили корсет, позволяющий ему ползать, но сидеть и ходить сам мальчик не может. Потом Господь послал ему прекрасную женщину Ирину, которая и стала второй мамой (скорее бабушкой) нашему парню. Сначала она провела с ним долгие месяцы в больнице, затем в санатории в Пуще-Водице. 

Когда его окончательно выписали, Ирина отвезла мальчика к себе домой, в маленький городок в Днепропетровской области. Темка начал говорить, петь песни, набрал вес. Но периодически им звонят из Охматдета и просят приехать на консультацию. Как-то, разговаривая с Ириной по телефону, я узнала, что они опять находятся в родной больнице (хотя как можно назвать больницу родной?). 

Спросила, как они доехали. Ирина ответила, что нормально — на второй полке. «Кто на второй полке ехал?» — переспросила я. «Мы с Темой…» Оказалось, что билетов на нижние места не было, поэтому Ирина купила билет на верхнее место в плацкартном вагоне. Подойдя к проводнику, попросила помочь с кем-то поменяться на нижнее место. Но проводница сказала, чтобы она договаривалась сама. Ирина просила, чтобы кто-то уступил им место, но никто из пассажиров не захотел с ней меняться. Я стала считать, что нижних мест в купе 18, плюс девять боковых. Итого 27 нижних мест.

27 людей, видя пожилую женщину с ребенком-инвалидом (не видеть это мог только слепой, поскольку Тема в корсете, и ноги у него висят как плети), не уступили своего места, и она полезла с ним на вторую полку.

…Может в этом вагоне ехали все слепые или инвалиды, и они просто не могли уступить место? Нет, в этом вагоне ехали в Киев наши здоровые соотечественники, если не родные и близкие люди, то наверняка какие-то знакомые, и они всю ночь спокойно спали…

***

Довелось мне недавно провожать знакомых, уезжающих в Крым. Поезд Киев – Севастополь отправлялся в 18:40. Занеся вещи в вагон, мы вышли на перрон немного поговорить. Рядом с нами стояла группа ребят, провожающих девушку-инвалида. Уже оставалось немного времени до отправления поезда, и они аккуратно подняли коляску в вагон и отвезли девушку в купе. Мы же еще стояли на перроне и увидели, как проводница вдруг быстро стала ходить по вагону вперед-назад. 

Тут она спустилась и подошла к нам. Чуть не плача, поинтересовалась, какие у нас места. Услышав, что у нас есть нижнее место, спросила, уступим ли мы его девушке-инвалиду. Знакомые согласились. Вы бы видели, как обрадовалась проводница! До этого она прошла по вагону и просила всех пассажиров поменяться с девушкой местами — и никто из них не согласился. Ее соседями по купе была семейная пара с ребенком лет 13-ти. 

У них было два нижних места, но они не уступили ни одно из них девушке, которая не может даже стоять, не говоря о том, чтобы забраться на верхнюю полку. Этих родителей я бы точно лишила родительских прав, чтобы своим равнодушием и жестокосердием не разлагали собственного ребенка. Но ведь и все остальные люди, кто ехал на верхних полках, молчали и никак не отреагировали, чтобы изменить ситуацию.

Поезд уже начал отправляться, и все еще не пришедшая в себя проводница горько сказала: «Как люди могут так поступать? Ведь с каждым из нас подобное может случиться. Все мы под Богом ходим!».

Две очень похожие истории о человеческом безразличии: «Моя хата с краю, я ничего не знаю». Что заставляет нас закрывать глаза и быть совсем безучастными к чужому горю?

В первом рассказе оказалось 27 равнодушных людей, во втором — 17. В первом случае вообще никто не уступил место, во втором хоть один человек проявил человечность. И то слава Богу!

Алина Недашковская

У МИЛОСЕРДИЯ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ПРИВЫЧНОГО ФОРМАТА

Каждый из нас хоть раз в жизни сталкивался с черствостью: и в других, и в себе. Только в других она заметна быстрее, а вот свою — можно оправдать. Для этого находится ряд отговорок: «почему именно я?!», «не стану ли жертвой обманщика?», «каждому свое», «меня хотят использовать», «я вчера уже помог» и пр.

Одна мама вспоминала, что никогда не откликалась на просьбы стать донором крови для онкобольных детей. Потом, спустя годы, не получалось в считанные часы найти донора для больного тяжелой лейкемией сына. Она в отчаянии хватала прохожих за руки, ошарашивая их вопросом: «Какая у вас группа крови?». И за каждой спиной испуганно убегающего человека видела себя — ту беззаботную женщину, которая прошла мимо чужой беды...

Нет, конечно, мы можем быть милосердны, но не просто так. Милосердием покупаются самодовольство и эксклюзивная признательность именно «спасенного» нами человека. Многие поэтому долго ищут для милостыни бедствующего пенсионера или малообеспеченную семью. Просто поделиться не интересно и тщеславие не удовлетворяет.

А старец Паисий Святогорец советует искать таких просителей, которые не будут благодарить. На вопрос — «подаю ли я милостыню?» — есть соблазн вспомнить строй «профессиональных» нищих у входа в храм или монастырь, брошенную мелкую купюру и чувство удовлетворения от сделанного.

Однако у милосердия не может быть привычного формата. Милосердие — это хлеб для одинокой соседки и поездка в приют, визит к загрустившей бабушке и целевой сбор средств для нуждающихся, телефонный звонок унывающему и боль в утомленных ногах ради женщины с младенцем в троллейбусе.

Господь чаще застает наше сердце врасплох, когда мы не подготовились, не настроились творить добро. Ведь самое трудное в милостыне — приходится открыть для кого-то наше личное пространство, например накормить путешествующего в своем доме, побеждая страх быть обворованным; при виде инвалидной коляски напомнить себе — «и мое здоровье и благополучие условно»; посвятить свой выходной участию в благотворительной ярмарке.

Настоящее милосердие, которое введет нас в Царство Небесное, может стать частью нашей жизни, как в притче о Страшном Суде (см.: Мф. 25: 31-46). Поначалу оно дается с душевным усилием, преодолением лени и сердечного холода, а потом становится радостной привычкой, готовностью на отклик.

Протоиерей Иоанн Тронько

ВНОСИТЬ СВОЮ МАЛУЮ ЛЕПТУ

Наверное, логическим выводом к историям, изложенным автором, была бы мысль: «Оттого что нехристи, оттого и равнодушные». Однако я сама воспитываю тяжело больного ребенка, поэтому в моем окружении десятки мам, рассказывающих истории о том, как в православных храмах к ним подходят люди и говорят: «Выйдите из храма с вашим ребенком, он бесноватый» или «Вам лучше посещать другой приход». 

Иногда случается, что диакон, глядя на маму с 5–10-летним ребенком-инвалидом на руках, стоящей в очереди к Причастию, пропускает вперед здоровых детей, а на ее просьбу пропустить отвечает: «Что вы размахиваете своим ребенком, как красным знаменем». И сами здоровые дети, и их родители не всегда считают нужным пропустить ребенка-инвалида к Чаше.

Равнодушие ли это? Думаю, больше. Очень частая реакция на инвалидов в нашем обществе — прямая или скрытая агрессия. Как-то, когда моя дочь была еще маленькой, я решила проехать с ней в коляске (ребенок не ходит) маршруткой — и чуть не выпала из автобуса, который тронулся не дождавшись нашей посадки. 

Вокруг стояли и сидели люди, и никто не подал руки. Я недоуменно спросила стоящих вокруг: «Почему же вы мне даже руки не подали?». И услышала в ответ: «Сиди дома со своим ребенком». Проезжая мимо храма, бросившая эту реплику женщина усердно крестилась…

А вопрос о том, почему в большинстве наших храмов нет пандусов у лестниц, многие годы бередит ум не одного инвалида. Поэтому я не думаю, что все отзывчивые люди — православные, а поступающие по-другому — нет. Задумаемся, что такое равнодушие? 

Это отнюдь не спокойствие души или отсутствие реакции и эмоциональной включенности. Если разобраться, то «Моя хата с краю» = «Это меня не касается» = «Я не хочу, чтобы это меня касалось» = «Если это меня коснется, это будет невыносимо». Поэтому равнодушие в таком случае — защита. Защита от того, что доставляет невыносимую боль и невозможность ее пережить.

Агрессия в данных случаях — защита от нежелания чувствовать страх или душевную боль. Все это — следствие глубокой и укоренившейся духовной безграмотности. Есть и нежелание расставаться с комфортом. Так что реакция как раз есть, но она носит агрессивный и защитный характер. В противоположность таким людям волонтеры как раз люди подготовленные. 

В американских школах, например, к особым детям приставляют волонтеров, и они возят их на уроки. Но перед этим волонтер приходит в класс и показывает одноклассникам фильм про больного ребенка. Там рассказывается о причинах его болезни, его характере, особенностях. Так дети узнают и принимают нового участника учебного процесса.

Однажды со мной произошла следующая история. Во время занятий с дочерью я серьезно повредила спину и, возвращаясь домой в маршрутке, сидела, с трудом превозмогая боль. И тут зашла очень пожилая, еле стоящая на ногах женщина. Я чувствовала, что у меня просто нет физических сил уступить ей место. А вокруг тишина. Благо вскоре нашелся желающий.

Или вот… Как-то спешила в пенсионный фонд и по дороге увидела взрослую женщину на инвалидной коляске. Она пыталась проехать по тротуару, но там были припаркованы машины. Попросила меня помочь ей съехать с высокого бордюра на дорогу. Я помогла и почувствовала, что повредила спину. Для себя решила, что больше так делать не буду…

Как выходить из подобных ситуаций? Вопрос остается открытым. Помню совет одного физиотерапевта, данный мне и многим родителям с больными детьми: «Ухаживая за больным ребенком, родители сами не должны становиться инвалидами». Работа с инвалидами — процесс, отнимающий много сил. 

Если у кого-то эти силы есть — духовные, физические, интеллектуальные — и человек готов ими поделиться — прекрасно. Что касается тех, у кого таких сил нет… Мы не вправе их судить. Им тоже нужна наша помощь. Святитель Филарет Московский считал: «Надобно желать доброго дела; но когда оно не от нас зависит и не делается, не возмущаться против не делающих, а просить помощи от Бога и предавать в волю Его то, что от нас не зависит».

Подобные письма и материалы должны появляться, как и любая социальная реклама на эту тему. Это помогает преодолеть примитивные страхи и незнание. Ведь, если каждый из нас внесет свою малую лепту, может получиться неплохой результат.

Психолог Анастасия Бондарук