«ДАБЫ И ВЫ БЫЛИ ПРИЧТЕНЫ К НАРОДАМ ВЕЛИКИМ, КОТОРЫЕ БОГА ХВАЛЯТ НА СВОЕМ РОДНОМ ЯЗЫКЕ»

Вот уже более тысячелетия не утихают споры, надо ли Священное Писание переводить на все большее количество языков народов Земли, зачастую весьма малочисленных. Или, во избежание накопления ошибок и искажений, ограничить тщательно выверенными переводами на основные языки, обладающие развитой литературной формой.

Казалось бы, само послание апостолов на проповедь Христом и наделение их даром владения множеством языков, о чем повествуется в Евангелиях и Деяниях Апостолов, говорит само за себя. Но все же этот вопрос поднимается вновь и вновь. А некоторые переводчики текстов Библии столкнулись с серьезным сопротивлением.

Особенно ожесточенным было оно в отношении славянского перевода, выполненного святыми равноапостольными братьями Константином-Кириллом и Мефодием. К тому времени сложилась «трехъязычная доктрина», утверждавшая, что Библия должна существовать лишь на трех «священных языках»: еврейском, греческом и латинском. Это положение распространялось и на язык молитвословий.

Зарождение этой доктрины относится, как полагает преподаватель Сретенской духовной семинарии Галина Трубицына, ко времени переселения народов в V–VI вв. и массового принятия христианства «варварами», сокрушившими Римскую империю. Трехъязычная доктрина была реакцией на появление в среде этих дописьменных народов еретических движений, которые возникли в их не укрепленном в церковной традиции сознании.

Практически все германские народности (кроме франков) приняли вслед за готами арианство. А среди народов Востока, получивших в III–V вв. Библию на родных языках, — египетских коптов, сирийцев, армян — распространилось монофизитство и несторианство.

Поэтому на определенном этапе эта доктрина помогла выработать православное учение, утвердить его на Вселенских Соборах в борьбе с упомянутыми и прочими ересями. Однако ко второй половине IX в., времени деятельности равноапостольных братьев в Великой Моравии, она уже служила другим целям. Моравские славяне были за несколько десятилетий до этого крещены миссионерами из Баварии, Италии, Ирландии и Византии.

Латинские епископы Пассау и Зальцбурга, в чьем окормлении находились земли Великой Моравии, активно поддерживали политику восточнофранкского короля Людвига (Людовика) II Немецкого на подчинение этого славянского государства. Под руководством благоверного князя Ростислава Великоморавское княжество смогло противостоять экспансии соседа. Опасаясь усиления влияния баварских епископов, Ростислав задумал создать независимую от них церковную организацию и укрепить в народе непрочную еще веру.

Он понимал, что проповедь христианства может быть более успешной, если миссионеры будут обращаться к народу на его родном языке. Известно, что папа Николай I, союзник короля Людовика, не удовлетворил просьбу святого князя, и тот обратился к византийскому императору Михаилу III с просьбой прислать «такого учителя, который бы веру Христову объяснил нам на родном языке».

Император и патриарх Константинопольский Фотий предложили знатокам Священного Писания и славянского языка братьям Константину и Мефодию идти к моравам. В грамоте князю Ростиславу, которую принесли братья от святителя Фотия, патриарх писал: «Бог, Который повелевает каждому народу прийти к познанию правды и достигнуть почести высшего звания, воззрел на твою веру и усилие. Утроив это ныне в наших летах, Он явил и письмена на вашем языке, которых ранее не было, но теперь с недавних пор существуют, дабы и вы были причтены к народам великим, которые Бога хвалят на своем родном языке».

Константин к этому времени уже работал над созданием славянской азбуки и первым письменным переводом Евангелия на славянский. В 863 г., прибыв в Велеград, столицу Великой Моравии, с помощью учеников Константин и Мефодий составили старославянскую азбуку и перевели с греческого на в целом еще единый тогда славянский язык основные богослужебные книги.

Созданная в основном Константином азбука была, по-видимому, глаголицей. «Судя по всему, — пишет исследователь ранних переводов Библии Брюс М. Мецгер, — Кирилл взял за основу затейливое греческое минускульное письмо IX в., возможно, добавил несколько латинских и древнееврейских (или самаритянских) букв, и результатом его творческой деятельности явились стилизованные, симметричные буквы, состоящие из маленьких четырехугольников, треугольников и кругов с дополнительными элементами».

Этот же ученый пишет о близости греческого и славянского языков, что облегчило перевод, но все же предполагало ряд затруднений при переводе некоторых грамматических форм. Однако основные трудности святые братья и их ученики встретили отнюдь не при переводе.

Очень быстро возник конфликт из-за введения византийской церковной традиции, с Литургией на языке славян в землях, которые епископы Пассау и Зальцбурга числили под своим омофором. В качестве «богословского» довода выдвигалась вышеупомянутая «трехъязычная доктрина», то, что только греческий, латинский и древнееврейский имели право быть языками Литургии.

«Главное, — резюмирует Брюс М. Мецгер, — было не в том, что использовать другой язык при богослужении считалось ересью: нетрудно понять, что немецкое священство косо смотрело на движение, грозящее вывести славян из-под немецкого церковного контроля».

Восточнофранкский клир обвинил святых братьев не только в том, что они употребляют в богослужении «неосвященный» язык, но и в распространении новоизмышленного учения о Святом Духе. Константин вступил с ними в полемику, доказывая несостоятельность и пагубность для миссионерства «трехъязычной ереси». Так как Константин был священником, а Мефодий — монахом, они не имели права рукополагать своих учеников.

Святым братьям не удалось отправить их для посвящения в Константинополь, где совершился дворцовый переворот, и они решили ехать в Рим, чтобы посвятить своих учеников у римского архиерея и у него же найти защиту от преследований со стороны немецкого клира. К тому же в 867 г. и сам папа Николай I вызвал Мефодия и Константина в Рим на суд, но умер до их прибытия.

Новый папа Адриан II богослужение на славянском языке утвердил, лично рукоположил прибывших с ними учеников в священники, а переведенные братьями книги приказал положить в римских храмах и совершить Литургию на славянском языке в нескольких из них.

В Риме Константин тяжело заболел. Приняв за 50 дней до своей кончины схиму с именем Кирилл, он 14 февраля 869 г. скончался. Мощи равноапостольного Кирилла папа велел положить в церкви святого Климента, где они находятся поныне. На долю Мефодия выпали жестокие испытания. Адриан II, вняв просьбе славянских князей, отправил его (возведя в сан епископа) к Ростилаву, а вскоре возвел святого в звание архиепископа славянского княжества Паннонии (венгры появятся здесь лишь спустя три десятилетия), где князь Коцел оказал святителю всяческую поддержку. Папой было разрешено богослужение на славянском языке, но Евангелие и Апостол должны были читаться сначала по-латыни, а потом по-славянски.

Тем временем в Великой Моравии с помощью восточнофранкских феодалов нитранский удельный князь Святополк, племянник Ростислава, захватил в плен дядю и выдал его на суд короля Людовика Немецкого. Святой князь Ростислав был ослеплен и в том же 870 г. умер в заточении в одном из баварских монастырей.

За 24 года правления Святополка границы Великой Моравии значительно расширились, в церковных же вопросах этот князь оказался недальновидным и полностью попал под влияние латинского клира. Он позволил латинским прелатам судить святого Мефодия. Святителя подвергли истязаниям в присутствии самого Святополка и всячески оскорбляли, епископ Пассауский ударил святого по лицу.

«Со смиренномудрием сносил эти мучения архиепископ Мефодий, — писал чешский писатель и историк Владислав Ванчура. — Молча выслушивал он оскорбления и проклятья, не отвечал на брань и издевки; но на обвинение в том, что варварской речью он оскверняет Писание и святые обряды, сумел возразить и без труда доказал свою правоту».

Вопреки воле папы, судом зальцбургского архиепископа Адальвина святой Мефодий был обвинен в нарушении иерархических прав латинских епископов на Паннонию и Моравию. Он пробыл в темнице у епископа Пассауского три года, в самых ужасных условиях, пока новый папа Иоанн VIII не узнал об этом и под страхом отлучения заставил баварский епископат освободить Мефодия и возвратить его в Моравию.

Святой Мефодий, совершая Литургию на славянском языке, вместе с учениками перевел полный текст канонических книг Священного Писания (кроме Маккавейских книг), также Номоканон и Патерик. Не забывал святитель о миссионерском служении. Он крестил чешского князя Боривоя, его жену Людмилу и некоего польского князя «в Вислех».

Нравственно строгий, Мефодий сурово боролся с распущенностью князя, что усиливало враждебность последнего к святителю. Немецко-латинское духовенство не желало подчинятся Мефодию, обвиняло его в совершении, вопреки папскому запрету, славянского богослужения. В 880 г. новой буллой Святополку папа Иоанн VIII подтвердил правоверие архиепископа и разрешил славянское богослужение, с той же оговоркой, что и Адриан II. Однако при этом во нитранского епископа был посвящен главный противник Мефодия и его дела, Вихинг, влияние которого на князя все возрастало.

После смерти святого Мефодия и в том же 885 г. папы Иоанна VIII славянское богослужение в Моравии притесняется, а затем полностью «затирается», чему способствовали Святополк и папа Стефан V. Часть учеников Мефодия изгнали из страны, другие бежали на юг, третьи были проданы в Венеции в рабство, некоторые убиты. Сочинения и переводы Константина и Мефодия были уничтожены. В 890 г. папа Стефан VI предал славянские книги и славянское богослужение анафеме, тем самым окончательно запретив его. Дело, начатое святыми Константином и Мефодием, было продолжено их учениками в Болгарии, где поселились Климент, Наум и Ангелларий. Православный князь Борис-Михаил оказал им поддержку.

В Охриде возникает новый центр глаголической славянской письменности. Здесь и в Преславе, куда при царе Симеоне переместилась столица Первого Болгарского царства, ученики святых братьев во главе с Климентом создают новую систему письма, которая позднее получит название кириллицы — в память о человеке, впервые предпринявшем попытку создания азбуки, пригодной для записи славянской речи.

Владимир Моисеенко