ПРИНИМАТЬ ВСЕ ИСПЫТАНИЯ

Митрополит Владимир (Богоявленский) — первый иерарх Православной Церкви, который после революционных событий 1917 г. принял мученическую смерть за Христа. В течение 74 лет его мощи находились в Крестовоздвиженской церкви над Ближними пещерами Киево-Печерской Лавры. В ночь с 26 на 27 июня 1992 г., после определения точного места его захоронения, состоялось обретение мощей священномученика.

Останки страстотерпца были перенесены в Дальние пещеры Лавры, где находятся и поныне. С тех пор ежегодно 26 июня мощи священномученика Владимира крестным ходом переносят в Трапезный храм. Там они пребывают до окончания Литургии, затем их возвращают в Дальние пещеры.

8 мая 2012 г. Священный Синод Украинской Православной Церкви под председательством Блаженнейшего Митрополита Киевского и всея Украины Владимира принял решение о проведении торжеств по случаю 20-летия обретения честных мощей священномученика Владимира (Богоявленского) († 1918) и 20-летия установления дня памяти Собора новомучеников и исповедников, от безбожной власти в ХХ в. за Христа пострадавших.

***

Погожим весенним днем 1858 г. несколько девяти-десятилетних мальчуганов шли к родному селу Малая Моршка Тамбовской губернии. Они возвращались домой из бурсы, то есть Тамбовcкого духовного училища, на пасхальные каникулы. Завидев родное село, они закричали с торжеством: «Воду прошед, яко сушу, и тамбовского зла избежав!..». На самом деле в церковном песнопении поется «египетского зла избежав». А одним из этих ребят был Василий Богоявленский, сын священника Никифора в Малой Моршке, будущий митрополит Киевский и священномученик Владимир.

Этот эпизод взят из личных воспоминаний священномученика. В XIX в. не всем нравилось учиться в духовных училищах или семинариях — строгая дисциплина, зубрежка, латынь, телесные наказания. Из семинарий того времени иногда выходили не будущие святые или священники, а атеисты и революционеры, которые потом, в XX в., отдавали приказы взрывать храмы и расстреливать верующих.

То ли в Тамбовской семинарии было все не так страшно, то ли Василий Богоявленский был настолько чист душой, что к нему не прилипало никакой душевной нечистоты, однако знавшие его священники говорят, что он «идеализировал семинарию». Когда один из членов Святейшего Синода священник Георгий Шавельский стал критиковать систему духовного образования, то Богоявленский, который к тому времени был митрополитом и первенствующим членом Синода, прервал его недовольной репликой: «Сам учился в семинарии, а так говорит о ней», — и перевел обсуждение на другую тему.

В НАЧАЛЕ ЖИЗНЕННОГО ПУТИ

Мы не знаем, каким было детство святого. Известно только, что учился он прилежно и, как один из лучших учеников, был направлен учиться дальше — в духовную академию. Для Василия Богоявленского, сына бедного сельского священника, направление в Киевскую духовную академию было шансом бесплатно получить высшее образование. Потому как лучшие выпускники не платили за учебу, они учились «казенным коштом», за средства государственного бюджета.

«В академии вполне выявился характер Василия как человека деликатного, выдержанного и тактичного, — сообщает в житии священномученника историк игумен Дамаскин (Орловский). — Он не любил ссор, колких разговоров и страстных споров. Бывали случаи, когда раздраженные горячим спором студенты готовы были дойти до взаимных оскорблений, и тогда Василий вмешивался в спор и примирял их».

В 26 лет он закончил академию. Вернувшись в Тамбов, Василий устроился преподавателем в родную семинарию, преподавая Священное Писание и немецкий язык, а также географию в местной женской гимназии. Еще через шесть лет он женился и стал священником. Ни биографы, ни сам святитель практически ничего не сообщают о его семейной жизни, длившейся всего три года. После смерти жены и единственного ребенка, 8 февраля 1886 г. в Тамбовском Казанском монастыре Василий принял монашеский постриг, а 9 февраля был возведен в сан архимандрита и назначен настоятелем Козловского (ныне Мичуринск) Троицкого монастыря. С 6 октября того же года — настоятель Новгородского Антониевого монастыря.

В СТОЛИЦУ ЗА ХОРОШУЮ ПРОПОВЕДЬ

21 мая 1888 г. император утвердил доклад Святейшего Синода о «бытии архимандриту Владимиру» епископом Старорусским, викарием Новгородской епархии. 3 июня того же года в Александро-Невской Лавре хиротонисан во епископа митрополитом Исидором (Никольским) и другими иерархами.

Он становится помощником Новгородского архиерея — епископа Арсения (Стадницкого). Старший владыка запомнил своего помощника как активного проповедника, внедрявшего на приходах необычную для того времени практику бесед с прихожанами после службы. «Слабый, болезненный телом, с тихим голосом, он во время произнесения проповедей преображался, воодушевлялся, голос становился крепким, и силою горячего слова он пленял умы и сердца слушателей», — вспоминал владыка Арсений.

На должности руководителя Самарской епархии молодой епископ пробыл всего полтора года. Но даже за такой короткий период времени владыка Владимир успел развернуть целую борьбу с неграмотностью. Он открыл 150 начальных учебных заведений — церковноприходских школ. На второй год его управления епархией в области начался голод от неурожая и эпидемия холеры. Владыка Владимир не только молился о страждущих, но и организовал сбор средств, открыл множество бесплатных столовых, сам посещал больницы, утешал пациентов.

«В молодые годы на своей первой самостоятельной кафедре — Самарской — он слыл за праведника и пользовался огромной любовью паствы», — пишет в своих мемуарах священник Георгий Шавельский. Как и в Новгороде, владыка Владимир много проповедовал в Самаре. Одну из его проповедей услышал влиятельный чиновник из Петербурга юрист Анатолий Кони, который тогда был членом Государственного Совета. Он прибыл в Самару по делам — навести порядок в городе, который стоял на грани бунта после начала эпидемии холеры.

«Зайдя в воскресенье в кафедральный собор, — рассказывает отец Георгий Шавельский, — Кони был приятно удивлен и благолепным служением, совершавшимся молодым архиереем, и прекрасной проповедью, сказанной последним. Вернувшись в Петербург, он полетел к всесильному тогда К. П. Победоносцеву, своему бывшему профессору, а теперь другу, чтобы высказать недоумение, как можно держать такого выдающегося архиерея на какой-то захолустной кафедре. Последствием беседы Кони с Победоносцевым было то, что вскоре молодой, всего год и восемь месяцев прослуживший на самостоятельной кафедре, епископ Владимир был назначен на первую после митрополий, экзаршую кафедру на Кавказе, с возведением в сан архиепископа».

Эта высокая протекция открыла ему путь дальнейшей церковной карьеры. В 1898 г., когда скончался московский митрополит Сергий (Ляпидевский), на его место был назначен владыка Владимир.

УВОЛЬНЕНИЕ ЗА ПРАВДУ

И там он снова много проповедует, борется с пьянством, открывает образовательные курсы для рабочих, привлекает в Москву новых священников. В 1912 г., после смерти митрополита Санкт-Петербургского Антония (Вадковского), Владимира (Богоявленского) назначают на столичную кафедру. На этом назначении настоял император Николай II. Нового назначения и приближения ко двору святитель побаивался. «Я человек не этикетный, могу не прийтись “ко двору”, — говорил он знакомым священникам. — Там разные течения, а я не смогу следовать за ними, у меня нет характера приспособляемости».

Говорил — как в воду глядел. Когда в 1915 г. он добился личной аудиенции у государя и просил удалить от двора Григория Распутина, о котором ходила дурная слава, императрица Александра Федоровна была настолько обижена, что добилась увольнения митрополита с самой престижной в стране кафедры. В качестве наказания владыку Владимира отправили служить в Киев — тогда небольшой городок империи, по количеству населения уступавший даже Одессе и Нижнему Новгороду.

Митрополит Владимир оставался первенствующим членом Святейшего Синода и чаще бывал в столице, чем в Киеве. «В нем было много такого, что делало его настоящим святителем, — продолжает повествование священник Георгий Шавельский, вместе с владыкой принимавший участие в заседаниях Синода. — Его нельзя было не уважать за его благоговейность, благочестие, искренность, прямолинейность, простоту и доступность».

Обычно святые нам представляются людьми, безупречными во всех отношениях. Но тот же отец Георгий Шавельский указывает и на недостатки владыки Владимира. «Как-то к нему пришла делегация священников с просьбой содействовать увеличению зарплат сельского духовенства, которое часто вынуждено было жить в крайней бедности:

— Зачем духовенству большое казенное содержание? Мой отец от казны не получал ни гроша и был отличным священником, — ответил митрополит депутации.

— Как зачем? Да затем, чтобы священник не протягивал руки за каким-либо пятаком или гривенником; чтобы избавить наших священников от необходимости принимать эти унизительные подачки, — воскликнул один из священников.

— А что же тут унизительного? Извозчик, когда вы ему платите, протягивает же руку, — не нашел ничего лучшего, чтобы сказать в ответ митрополит. Священники уехали от него с возмущением».

Путешествия из Киева в Петербург продолжались недолго. После февральской революции и отречения от престола Николая II, Церковью все еще руководили светские люди — обер-прокуроры. Один из них — князь Львов — перессорившись со всеми архиереями в Синоде, уволил их и набрал новых. Митрополит Владимир теперь окончательно возвращается в Киев. Это его последняя кафедра.

ПЕРВАЯ КРОВЬ

К тому времени духовенство Киева разделилось на два противоположных лагеря. Одни выступали за отделение от Москвы, другие — против. Часть украинского духовенства даже предлагала владыке Владимиру стать первым патриархом независимой Украинской Церкви. В конце 1917-го и в начале 1918-го прошло несколько церковных совещаний и соборов, на которых обсуждались эти вопросы.

Для владыки Владимира ситуация осложнялась еще и тем, что далеко не вся братия Киево-Печерской Лавры, где он жил, поддерживала его. Некоторые завидовали митрополиту, которому по должности полагалась зарплата, в десятки раз превышавшая доходы рядового духовенства, иные считали его ставленником Москвы, мешающим утверждению самостоятельности Украинской Церкви.

В конце января 1918 г. Киев был взят большевистскими войсками. Церковников они воспринимали как дармоедов, а их начальников — как самых злых врагов трудового народа. Владыка Владимир, в отличие от многих других мучеников безбожного времени, был убит бандой. Не было ни суда, ни следствия — только желание покуражиться и отомстить кому-то из тех, кто ассоциировался с бывшей властью. Но самое страшное в его гибели даже не это. Никто из братии древнего монастыря не встал на защиту своего архиерея.

Монахи даже слышали звуки выстрелов недалеко от стен Лавры, но тело мученика лежало на снегу до утра. По этому поводу митрополит Евлогий (Георгиевский) прямо пишет: «Кровь его и на монахах Лавры». Вот как владыка Евлогий описывает гибель святого: «Когда Киев был взят, командующий большевистскими войсками Муравьев пришел к наместнику Лавры с предупреждением: “Я буду жить в лаврской гостинице, с вами, у меня телефон. Если ворвутся к вам банды с обыском, с требованием денег или случится еще что-нибудь — звоните ко мне”, — сказал он. Вскоре днем в трапезную Лавры пришла банда матросов и потребовала еды. В то время как монахи их кормили, начались расспросы: довольна ли братия начальством? не имеют ли монахи каких-либо жалоб?. .

Послушники, распропагандированные революцией и возбужденные агитацией <…>, стали жаловаться на притеснения: народ несет в Лавру большие деньги, а поедает их “он”… — и они указали наверх, где находились покои митрополита. Матросы ворвались в его квартиру, отпихнули старика-келейника, пригрозив ему револьвером, и бросились в спальню. Там они оставались около двух часов. Что в спальне происходило, неизвестно. Потом они вывели владыку Владимира и направились с ним к черному ходу. “Прощай, Иван…” — успел сказать келейнику митрополит. Вывели владыку из Лавры незаметно. У лаврских валов матросы прикончили его — расстреляли в упор… Он лежал полунагой, когда его нашли.

Убийцы сорвали крест, панагию, даже набалдашник с посоха, только шубу не успели унести и бросили тут же… Монахи, видевшие, как уводили их митрополита, не только не подняли тревоги, не ударили в набат, но ни звука никому не сказали. Спустя уже значительное время кто-то спохватился и позвонил Муравьеву. Тот прислал своих солдат. Допросы, расспросы: кто? куда увели? когда? Но было уже поздно, злодеяние совершилось…

Убиенного, полураздетого, изуродованного владыку митрополита увидала на рассвете крестьянка, несшая молоко в Лавру. Монахи объясняли свое молчание растерянностью, паникой: “Мы были парализованы…”».

Сохранился рассказ о том, как погибал святой. «Убийцы… повели митрополита влево от дороги, на небольшую поляну между крепостных валов. Митрополит Владимир спросил:

— Что, вы здесь хотите меня расстрелять?

— А что же? Церемониться с тобою? — ответил один из них.

Услышав такой ответ, владыка попросил дать ему время помолиться.

— Но только поскорее! — сказал убийца.

Воздев руки кверху, митрополит стал вслух молиться:

— Господи! Прости мои согрешения, вольные и невольные, и прими дух мой с миром.

Затем он благословил убийц и сказал:

— Господь вас благословляет и прощает.

Не успел он еще опустить руки, как раздались три выстрела, и митрополит Владимир упал. Убийцы подошли к митрополиту вплотную и сделали еще несколько выстрелов, а затем ударили штыком в живот».

Вспоминая о священномученике, владыка Евлогий (Георгиевский) пишет: «Митрополит Владимир был старец чистейшей, прекрасной души. Застенчивый, непоказной, незлобивый, необыкновенно кроткий, он всегда безропотно принимал испытания, которые выпадали на его долю».

В 1992 г. были обретены мощи святого и положены в Дальних пещерах Лавры. Священномученик Владимир будто вернулся в Киев, чтобы поддержать верующий народ в непростое время церковного раскола.

ВОСПОМИНАНИЯ УЧАСТНИКОВ ОБРЕТЕНИЯ МОЩЕЙ СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА ВЛАДИМИРА

Митрополит Черновицкий и Буковинский Онуфрий:

— Мощи извлекали из-под земли. Сняли плиты, потом пробивали потолок. Через отверстие спустились в саркофаг и начали искать гроб на ощупь, при свечах. Заметили какие-то шарики на четырех концах гроба. Сначала подумали, что это — для украшения. Потом выяснилось, что гроб перевернут, и то были ножки гроба. Прежде извлекли мощи, а под ними нашли крест, панагию. Когда мощи были извлечены, их промыли. Затем мощи сложили в анатомическом порядке и облачили.

Насельник Киево-Печерской Лавры архимандрит Поликарп (Линенко):

— Когда митрополит Киевский Филарет ушел в раскол, на душе была страшная тягота: хоть иди в подполье, новые катакомбы. И когда приехал Блаженнейший Митрополит Владимир, то первым делом решили прославить святого священномученика. Об этом поговаривал еще Филарет, но, видно, священномученик Владимир не дал ему — находившемуся на пути в раскол — совершить дело обретения святых мощей.

Обретение мощей решили совершать тайно, чтобы не начались хождения по санэпидемстанциям. Мы уже примерно знали, когда это должно произойти.

В тот вечер я гулял на территории Ближних пещер. Там находились сторожа и еще некоторые из братии. Было, наверное, часов 9–10 вечера. Потом пришли владыки Онуфрий, Сергий, Алипий, Иоанникий, наместник Лавры архимандрит Питирим — ныне тоже владыка. (Накануне они принимали участие во встрече Блаженнейшего Владыки Владимира, когда тот приехал в Киев.)

И вот они зашли в храм и закрыли его. Зная, что в храме архиереи, мы не дерзали туда войти и продолжали гулять по площади перед Крестовоздвиженской церковью. Стало уже темно, когда вдруг увидели, что над храмом образовалось темно-красное облако. Мы подумали, что это, возможно, зарево от какого-нибудь пожара за Днепром, и поднялись на горку над церковью. Но оказалось, что это большое облако стоит как раз над центром храма. Лишь впоследствии мне пришла в голову мысль, что это, быть может, знамение Господне. Почти такое же, кстати, как было при обретении в 1091 г. мощей преподобного Феодосия Печерского. Тогда, как свидетельствует «Киево-Печерский Патерик», над Лаврой видели три огненных столпа.

Спустя некоторое время нас пустили в храм. Горело центральное паникадило. Склеп уже был вскрыт. Затем мощи подняли на поверхность, аккуратно отделили от всего остального, разложили на специально приготовленном столе, на белой скатерти, промыли и оставили сушиться до утра. Все было закончено около трех часов ночи. Утром мощи облачили и перенесли в Верхнюю Лавру, где в Трапезном храме совершили Божественную литургию. Потом крестным ходом перенесли мощи в Дальние пещеры.

У братии была такая радость, какая возникает после грозового дождя, пролившегося после невыносимой жары. Ощущалась уверенность, что, несмотря на разразившийся раскол, мы выстоим. Казалось, священномученик встал из гроба и пришел на помощь: ведь он тоже боролся с раскольниками и из-за той же неканонической автокефалии. Более того, он — святой митрополит Киевский Владимир — был канонизирован в тот момент, когда к нам прибыл тезоименитый владыка — Блаженнейший Митрополит Киевский и всея Украины Владимир. И в тот день у нас на трапезе читалась книга «Венок на могилу Высокопреосвященного митрополита Владимира», написанная сразу после погребения священномученика.

Владислав Головин