Корней Чуковский: ИГРА В СЛОВА (К 130‑ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ПИСАТЕЛЯ)

«Все другие мои сочинения до такой степени заслонены моими детскими сказками, что в представлении многих читателей я, кроме «Мойдодыров» и «Мух-Цокотух», вообще ничего не писал». Полушутливое и немного грустное замечание Корнея Чуковского о своем литературном наследии остается справедливым и более чем полвека спустя. Сказки — его небольшой и далеко не единственный вклад в литературу, своеобразное искусство играть словами.

ФАМИЛИЯ-ИМЯ-ОТЧЕСТВО

31 марта 1882 г. в Санкт Петербурге у Эммануила Соломоновича Левенсона и Екатерины Осиповны Корнейчуковой родился второй ребенок. Мальчика крестили Николаем, но с записью в метрике возникли проблемы. Мать Николая была полтавской крестьянкой и в доме Левенсонов находилась в услужении. Отец Николая собирался жениться на женщине своего круга, поэтому незаконнорожденного ребенка записали под фамилией матери, без отчества. Так началась первая игра в слова для Николая Корнейчукова.

 По разным дореволюционным документам известно пять вариантов его отчества — от настоящего «Эммануилович» до наиболее любимого и часто употребляемого «Васильевич» (по крестному отцу). Но ни один из вариантов не мог исправить «незаконное» и «низкое» рождение, даже в Одессе, куда одинокая мать с двумя детьми переехала после женитьбы отца Николая.

Недостаток полноценного образования (в пятом классе мальчика отчислили из-за низкого происхождения) Коля Корнейчуков с лихвой восполнил любовью к чтению. Поглощение книг было хаотичным, лишенным направления и системы, но позволяло формироваться литературному вкусу и таланту. Уже в 19 лет он публикует первую статью в газете под псевдонимом, созданным из игры настоящей фамилией, — «Корней Чуковский». Позже к «новым» имени и фамилии присоединилось вымышленное отчество «Иванович».

С годами литературный псевдоним становился реальнее имени в метрике, а после 1917 г. в жизни, документах и литературе существовал уже только Корней Иванович Чуковский, его жена — Мария Борисовна — сменила фамилию, а четверо детей — Николай, Лидия, Борис, Мария — отчества.

ИГРА СО СТИЛЯМИ

Первая статья Корнея Чуковского «К вечно-юному вопросу» была опубликована в 1901 г. и являлась скорее философской, чем литературоведческой. Именно о философии, о создании универсальной теории о смысле и цели человеческой жизни мечтал молодой Чуковский. Но уже ко второй статье страсть «писать учено» сошла на нет, хотя запрятанная глубоко внутри мысль о нереализованной философской книге «про самоцель» еще долго бередила Чуковского, возникая в дневниках и письмах.

При поддержке постоянного фельетониста «Одесских новостей» Владимира Жаботинского Корней Чуковский все больше увлекается журналистикой. Какими бы ни были мечты юноши об отвлеченном теоретизировании, настоящий писательский талант его состоял в остроте мысли, изложенной легко и ярко.

Чуковский быстро завоевывает себе имя как видный критик: пишет о новых литературных течениях, громит бульварную литературу и массовую культуру в целом, много пишет о своих современниках. Все статьи, после первоначальной газетной публикации, он позднее издавал в виде тематических сборников.

Уже в 20-е годы оказалось, что критический талант Чуковского не только не востребован, но и опасен. Во многом это было связано с не менее ярким, чем критический, юмористическим талантом Корнея Ивановича. Еще в 1905 г. он начал издавать сатирический журнал «Сигнал», но после нескольких выпусков был арестован «за оскорбление величества» (неуважительное высказывание по отношению к монарху или к его отдельным действиям).

Тюрьмы удалось избежать, но в дальнейшем игра с юмором — в виде рукописного альманаха «Чукоккала» — распространялась только на близкий круг знакомых. Шутливое название журналу дал Илья Репин, сосед Корнея Ивановича по даче в Куоккале (на территории современной Финляндии). Но и много лет спустя, до последних дней жизни, Чуковский продолжал создавать новые выпуски «Чукоккалы», своей юмористической отдушины.

НЕКРАСОВСКИЕ СТРОКИ

Во всей русской литературе самым близким себе по духу писателем Корней Иванович считал Чехова. Впрочем, литература второй половины ХIХ в. интересовала его больше других периодов. Чуковский писал о Достоевском, о Слепцове, участвовал в подготовке и редактировании изданий многих русских классиков. Но главной страстью, главным делом литературоведческой деятельности Корнея Чуковского стало творчество Николая Некрасова.

С 1917 г. Корней Иванович начал работать над фундаментальным трудом о творчестве Некрасова. Дата не случайна. Именно после революции стали доступны для исследования и поисков многие запрещенные имперской цензурой произведения поэта. Чуковский изучает и прорабатывает невероятное количество рукописей Некрасова, заново открывая миру некрасовскую прозу.

Итогом этой титанической работы, помимо многочисленных собраний стихотворений и газетных публикаций о творчестве поэта, стала книга «Мастерство Некрасова» (1952 г., переиздана в 1962-м). Характерно, что первыми отметили огромный вклад Чуковского в изучение творчества Николая Некрасова, а также литературы вообще, англичане, удостоив Корнея Ивановича звания доктора литературы. И только год спустя, после долгих дискуссий в прессе об «искажениях» и о «контрреволюции» в трактовке творчества Некрасова, Чуковскому была присуждена Ленинская премия.

СКАЗКИ НАВЫВОРОТ

В 1961 г. Оксфордский университет наградил Корнея Ивановича почетным званием доктора литературы «Honoris Causa», то есть без защиты трудов. За получением награды 80-летний писатель поехал лично. На склоне лет эта поездка стала прекрасной возможностью вернуться в юность, в те годы, когда редакция «Одесских новостей» направила 21-летнего, едва женившегося молодого человека в Лондон в качестве корреспондента. Англия стала «университетом» Чуковского, здесь он завершил самообразование, здесь, живя впроголодь и работая сутками, он вырабатывал свой литературный и критический стиль, здесь читал любимых английских писателей в оригинале, здесь он влюбился в английскую детскую поэзию нонсенса.

Влияние это настолько сильно, что сами англичане рассматривают детские стихи Корнея Чуковского именно как «классику русского нонсенса» и охотно переводят. Сам Чуковский не менее охотно переводил английские детские стихи («Барабек», «Скрюченная песня», «Котауси и Мауси»). Впрочем, переводы эти были достаточно вольными, как и само понимание автором сказок мира «вверх тормашками». В книге «От двух до пяти» (о детском мировосприятии и творчестве) Чуковский настаивает, что «перевертыши» помогают малышам «укрепиться в норме». Именно с этой педагогической целью он вводит во многие свои сказки («Путаница», «Телефон») человека, который упорядочивает окружающую чепуху.

Впрочем, тенденции к осмыслению бессмыслицы в творчестве писателя никак не влияли на любовь к английской литературе нонсенса. Одним из обязательных пунктов во время визита в Оксфорд 80-летнего Корнея Ивановича было катание на лодке по реке, где Льюис Кэрролл впервые рассказал трем дочкам своего коллеги сказку о приключениях Алисы в Стране чудес. Из всех сказок мира именно эту Корней Чуковский любил больше всего.

БИБЛИЯ ДЛЯ СОВЕТСКИХ ДЕТЕЙ

За год до смерти Корнея Чуковского издательство «Детская литература» опубликовало книгу «Вавилонская башня и другие древние легенды». Весь тираж был моментально уничтожен властями, но странно, что подобное издание вообще могло быть реализовано в те годы, ведь книга являлась адаптированным переложением сюжетов из Библии.

На самом деле мысли о правильном донесении до детей истин, норм и ценностей христианства занимала Корнея Чуковского еще до революции. В 1911 г. он публикует в прессе статью «Малые дети и великий Бог», где отстаивает необходимость учитывать особенности развития детской психики, все этапы перехода от «дикарства» к «варварству», через «темные века» к культуре, при воспитании у ребенка религиозных чувств. Сквозь многие примеры детского образа мышления и цитаты ученых Чуковский проводит главную мысль — о кардинальном отличии детей и взрослых, о важности адаптации даже самых высоких истин под возможности мысли и фантазии ребенка.

Неизвестно, как долго Корней Иванович вынашивал возможность реализации подобных рассуждений на практике. Но в 60 е годы он сделал попытку пересказать для детей Книгу книг. Работа была трудной и, помимо естественных проблем адаптации для детей, усложнялась еще требованиями заменить неугодные власти слова «Бог» (Чуковский «скрыл» Его под псевдонимом «Волшебник Яхве»), «евреи» и многие другие. Заново один из последних проектов Чуковского удалось издать только в 1990 г., и нам теперь не суждено узнать, как могли бы отреагировать советские дети 60-х на эту попытку познакомить их с вечным.

ВОКРУГ «ЧУКОВЩИНЫ»

30 е годы для Корнея Чуковского, как и для многих его современников, стали концом любых игр, особенно словесных. Сказки, столь любимые детьми за выдумку и яркость, начали вызывать все больше подозрений у взрослых. Необходимости искать подходящее словесное определение для своих претензий не было: еще с первых годов активной работы Корнея Чуковского в качестве литературного критика было пущено в обиход слово «чуковщина». Игра с псевдонимом, определявшая особенность едкого живого стиля критики, применительно к сказкам стала обозначать мещанство, излишний вымысел, опасный политический подтекст. После бесплодной борьбы Корней Иванович публикует покаянное письмо в «Литературной газете», отрекается от сказок и погружается в последнюю безопасную для творчества область — переводы.

Собственно говоря, переводами Корней Чуковский занимался всю свою творческую жизнь. В 16 лет начав самостоятельно учить английский, в 25 он издает свой перевод стихов Уолта Уитмена. К этим переводам Чуковский возвращался потом всю жизнь — переделывал, исправлял, дополнял. В 1918 г. Максим Горький привлекает Корнея Чуковского к работе над «Библиотекой всемирной литературы» по разделу англоязычных писателей. 

Но уже с 30-х годов ХХ в. и до конца жизни переводы и пересказы для детей произведений английской и американской классики становятся основным делом Корнея Ивановича. Ко многим изданиям он пишет предисловия, добавляя в них собственные воспоминания от встреч с Артуром Конан Дойлом, Гербертом Уэллсом, последним другом Оскара Уайльда Робертом Россом. Свои многолетние наблюдения о теории и практике художественного перевода Чуковский позднее систематизировал в книге «Искусство перевода».

Уход от активного собственного творчества не стал для Корнея Ивановича забвением. Он любил детей, и дети тянулись к нему, окружали его, где бы он ни жил. Он любил людей, много заботился и хлопотал о друзьях и знакомых, и даже о тех, кого ранее громил своей критикой. Единственным мерилом оценки человека для него всегда оставались талант, трудолюбие и стремление к самовоспитанию.

* * *

Корней Иванович Чуковский умер 28 октября 1969 г. Ему было 87 лет. Счастливый дедушка пятерых внуков и прадедушка семерых правнуков, он пережил не только жену, но и трех из четверых своих детей. Первой, еще в 1931 г., умерла младшая — Мурочка — героиня и вдохновительница детских стихов и книг отца. Десять лет спустя, в первый год войны, на фронте погиб младший сын Борис. 

Старший сын Николай — талантливый поэт и переводчик — внезапно умер в 1965 г. Старшая дочь Лидия — писательница и диссидент — пережила отца на 27 лет, сохраняя, исследуя, популяризируя его наследие. Среди внуков и правнуков Чуковского много ученых (биологов, химиков, медиков), но нет профессиональных литераторов. Впрочем, это говорит только о том, что многоликий чуковский талант нашел себе новые яркие области для проявления.

Екатерина Усачева