Как
мы общаемся с детьми, когда они нас не слушаются? Чаще всего упрекаем, призываем
к послушанию, дисциплине, порядку... В результате — новые ссоры и обиды. Это замкнутый
круг.
ПЕДАГОГ
ОТ БОГА
Профессор
психологии МГУ Юлия Гиппенрейтер, автор бестселлеров «Общаться с ребенком. Как?»
и «Продолжаем общаться с ребенком. Так?» дает простые советы.
Например, проверьте, есть ли у вас контакт с ребенком: сколько раз в день вы обращаетесь к нему с эмоционально-негативными высказываниями, сколько — с позитивными? Если вам не нравится его поведение, не критикуйте его, а скажите о своих чувствах. К примеру, вместо того чтобы сказать «Как ты мне надоел с этим беспорядком в детской», можно сформулировать иначе: «Сынок, меня очень расстраивает беспорядок в детской комнате». Или: «Доченька, меня огорчает, если ты не доедаешь кашу». Это не открытия Гиппенрейтер, она лишь собрала опыт многих европейских, американских и отечественных психологов.
Например, проверьте, есть ли у вас контакт с ребенком: сколько раз в день вы обращаетесь к нему с эмоционально-негативными высказываниями, сколько — с позитивными? Если вам не нравится его поведение, не критикуйте его, а скажите о своих чувствах. К примеру, вместо того чтобы сказать «Как ты мне надоел с этим беспорядком в детской», можно сформулировать иначе: «Сынок, меня очень расстраивает беспорядок в детской комнате». Или: «Доченька, меня огорчает, если ты не доедаешь кашу». Это не открытия Гиппенрейтер, она лишь собрала опыт многих европейских, американских и отечественных психологов.
В биографии
святого Силуана Афонского, написанной архимандритом Софронием Сахаровым, имеются
интересные данные об отце преподобного — простом русском крестьянине Иване Антонове.
Но при внимательном прочтении оказывается, что Иван был хорошим психологом и мудрым
педагогом. Это яркий пример того, каким должен быть отец в верующей семье.
Вот
как Иван Антонов сделал свое замечание сыну. «Семен (имя святого Силуана до пострига)
<…> снова стал водить дружбу со своими сверстниками, гулять с девками за селом,
пить водку, играть на гармонике, и вообще жить подобно прочим деревенским парням.
Молодой, красивый, сильный, а к тому времени уже и зажиточный, Семен наслаждался
жизнью.
В селе его любили за хороший миролюбивый и веселый характер, а девки смотрели на него, как на завидного жениха. Сам он увлекся одною из них, и прежде чем был поставлен вопрос о свадьбе, в поздний вечерний час с ними произошло “обычное”. Замечательно при этом, что на следующий день утром, когда он работал с отцом, тот тихо сказал ему: “Сынок, где ты был вчера, болело сердце мое”. Эти кроткие слова отца запали в душу Семена».
В селе его любили за хороший миролюбивый и веселый характер, а девки смотрели на него, как на завидного жениха. Сам он увлекся одною из них, и прежде чем был поставлен вопрос о свадьбе, в поздний вечерний час с ними произошло “обычное”. Замечательно при этом, что на следующий день утром, когда он работал с отцом, тот тихо сказал ему: “Сынок, где ты был вчера, болело сердце мое”. Эти кроткие слова отца запали в душу Семена».
Не
знакомы были Ивану Антонову научные труды и методические разработки по психологии
и педагогике. Но как его слова подействовали на сына! «Позднее, вспоминая отца,
Старец говорил: “Я в меру отца моего не пришел. Он был кроткий и мудрый человек”».
«У
них была большая семья: отец, мать, пять братьев-сыновей и две дочери. Жили они
вместе и дружно. Взрослые братья работали с отцом. Однажды, во время жатвы, Семену
пришлось готовить в поле обед, была пятница, забыв об этом, он наварил свинины,
и все ели. Прошло полгода с того дня, уже зимою, в какой-то праздник, отец говорит
Семену с мягкой улыбкой: “Сынок, помнишь, как ты в поле накормил меня свининой?
А ведь была пятница; ты знаешь, я ел ее тогда как стерву”. — “Что же ты мне не сказал
тогда?” — “Я, сынок, не хотел тебя смутить”».
Критика
часто разъединяет людей. Ивану Антонову были дороги теплые и искренние отношения
с собственным сыном, и он сознательно отказался от критиканства и осуждения. Святой
Силуан всегда восхищался своим отцом: «Вот такого старца я хотел бы иметь: он никогда
не раздражался, всегда был ровный и кроткий. Подумайте, полгода терпел, ждал удобной
минуты, чтобы и поправить меня, и не смутить». Но, очевидно, сила этого терпения
основывалась на полном доверии Богу и любви к людям.
ПРИМЕР
ОТЦА И ТЕРПЕНИЕ МАТЕРИ
Митрополит
Евлогий (Георгиевский) — один из самых ярких иерархов русского зарубежья. Именно
его патриарх Тихон назначил главным управляющим приходами Русской Церкви в Европе.
Скромность,
рассудительность, административный талант, умение подбирать людей, христианская
терпимость к инакомыслящим — откуда это все взялось во владыке Евлогии? В своих
мемуарах он много теплых слов написал о своих родителях — простом сельском священнике
Семене Ивановиче Георгиевском и его жене — Серафиме Александровне.
Митрополит
Евлогий вспоминал, что он был пятым ребенком в семье, первые четверо умерли в младенчестве.
«Мать и меня считала обреченным: я родился тоже слабым ребенком». Серафима Александровна
поехала к старцу Амвросию Оптинскому, который благословил ребенка и утешил мать.
«Будет жить», — сказал отец Амвросий матушке еще до того, как та начала объяснять,
зачем приехала.
Матушка
Серафима и после пережила много трагедий — после Евлогия она родила еще девятерых,
из которых трое умерли в раннем детстве. Но при этом она не только не теряла веры,
но и не роптала на Бога. «Мать моя находила смысл жизни лишь в Боге и семье», —
говорил владыка Евлогий.
Отец
приучал сына к молитве собственным примером: «Бывало, засыпаешь, и в полусне видишь:
отец перед иконами молится. Проснешься утром — он уже на молитве, правило свое читает».
Эти строки из мемуаров митрополита дают очень четкий ответ на вопрос — откуда у
него самого появилась вера. Пример отца очень много значит именно для сына. Что
делает папа: сидит в компьютере, смотрит футбол по телевизору, пьет водку и ругает
маму — или же молится перед иконами — это вполне может стать примером для подражания
ребенку.
Будущий
владыка Евлогий с детства бывал в храме, уже в пять-шесть лет он боялся проспать
утреню. «Стихия церковных служб наполняла душу священной поэзией и радостью сопребывания
с людьми», — так объяснял для себя эту детскую любовь к службе сам владыка в своих
воспоминаниях.
(Следует
сказать, что вопреки расхожему представлению, будто богобоязненные дети сторонятся
сверстников и не играют ни в какие игры, будущий митрополит с удовольствием бегал
наперегонки с другими сельскими мальчишками. Как видно из его последующей судьбы,
детские игры ничуть не помешали его благочестию. Он выбрал путь монашества и полного
служения Церкви во времена, когда это считалось далеко не современным.)
Жила
семья очень бедно, отец вынужден был унижаться перед богатым селянином и выпрашивать
деньги в долг — для обучения детей. Но этим материальные проблемы не закончились.
Кто-то из селян поверил клевете на священника и поджег его дом. После пожара семья
вела полунищенский образ жизни. Ситуация изменилась только под старость — отцу Семену
дали другой приход. А еще через несколько лет их сын смог купить родителям небольшой
дом.
Отец
и матушка владыки Евлогия дожили до глубокой старости. Их отпевал епископ и два
священника — все их дети. Живой пример того, что родители смогли воспитать в детях
живую веру. Сам священник Семен, как выразился его сын, умер «славной смертью» —
во время великопостного богослужения. Владыка искренне любил своих родителей и сумел
выразить эту любовь в своих воспоминаниях.
НЕПРОЩЕННАЯ
ЗВЕЗДА
Как-то
мне пришлось наблюдать такую сцену. В пещерах Киево-Печерской Лавры впереди меня
шла пара паломников — отец с сыном лет десяти. Отец рукой наклонял голову сына к
мощам и приговаривал: «Целуй, это — святые мощи! Это тебе не футбол во дворе гонять!».
И приказной
тон, и странное противопоставление мощей и детских игр навели на грустные размышления:
«Как будет вести себя парень, когда у отца не хватит сил наклонить его голову?».
Насильно мил не будешь. И дело не в том, что в подобных случаях не появляется любви,
а в том, что при этом рождается ненависть. Ненависть, которую потом очень трудно
исцелить.
Яркий
тому пример — история Джеймса Хэтфилда, лидера культовой рок-группы «Металлика».
Из
всех рок-групп «металлического» направления «Металлика» одна выходит за рамки своего
жанра. И здесь причина не только в красивых балладах, но и в остроте поднимаемых
музыкантами тем. Это для советских слушателей «Металлика» была просто «тяжелым роком».
А для американцев Джеймс Хэтфилд был кем-то вроде Юрия Шевчука, который еще в 1980-е
годы (да и сейчас тоже) возмущался по поводу социальной несправедливости. Точно
так же и Хэтфилд поет о том, что в его стране «справедливость убита» и правосудие
куплено («Justice for all»); о том, что наркоман — это игрушка в руках кукловода
(«Master of Puppets»).
В 1991
г. группа выпустила свой самый успешный альбом, который превратил музыкантов из
американских кумиров в мировых звезд. В этом альбоме есть несколько песен с религиозными
текстами, и одна из них открыто антихристианская — «Следуй за падшим богом». Ее
текст переполнен кощунственными строчками, а основная идея перекликается с идеями
Ницше о том, что христианство — религия слабаков.
Разговор
об этом более чем спорном утверждении — тема отдельного материала. Но сейчас важно
понять другое — почему Хэтфилд написал эту песню.
В разных
интервью музыкант рассказывает, что эту песню он написал, пытаясь вылечить себя
от психологических травм, полученных в детстве. Его семья принадлежала к секте «Христианская
наука». Одна из особенностей этой секты состояла в полном отрицании медицины. «Если
кто-то заболел, Бог сам починит», — говорили детям родители. «Мои родители принадлежали
к «Христианским ученым», которые не верили ни в каких врачей.
Мне было запрещено посещать уроки здоровья в школе. У меня забирали учебники по этому предмету, говоря, что «это все хлам, тебе не нужно это знать, мы не ходим к докторам, и Бог починит и исцелит тебя». И мне нужно было выходить из класса на этих уроках, а мне вслед шептали: «Как ты можешь жить со всем этим?». Вы знаете, в возрасте семи лет это действительно трудно — каждый раз объяснять, почему я не хожу на эти уроки. И это заставляло чувствовать себя чужаком в этом мире…»
Мне было запрещено посещать уроки здоровья в школе. У меня забирали учебники по этому предмету, говоря, что «это все хлам, тебе не нужно это знать, мы не ходим к докторам, и Бог починит и исцелит тебя». И мне нужно было выходить из класса на этих уроках, а мне вслед шептали: «Как ты можешь жить со всем этим?». Вы знаете, в возрасте семи лет это действительно трудно — каждый раз объяснять, почему я не хожу на эти уроки. И это заставляло чувствовать себя чужаком в этом мире…»
Когда
мальчик чуть подрос, ему пришлось пережить новую душевную травму: его родители развелись.
А когда Джеймсу было 16 лет, умерла его мать. И трагичность этой смерти была не
только в том, что ушел самый близкий человек, но и в том, что мать знала о своей
болезни, однако принципиально отказывалась лечиться. Она повторяла то, чему учила
детей: «Если нужно, Бог починит»… Что происходило в душе 16-летного подростка при
этом? В подобной ситуации остаться верующим действительно очень тяжело.
«Не
отвергай врача, ибо от Господа лечение», — говорится в книге Премудрости Иисуса,
сына Сирахова. Эту книгу читают православные, и она мало известна в протестантском
мире. История Хэтфилда ярко показывает, что отрыв от христианской традиции приводит
к тому, что уже дети сектантов вырастают противниками христианства. И родители музыканта
были вне этой традиции.
Однако
было бы неправильно изобразить Хэтфилда эдаким обидчивым подростком, который никак
не может расстаться с душевными ранами прошлого. Позже он напишет песню «Мама сказала»
— такую же искреннюю и честную, как многие его песни. В ней он вспоминает, как мать
учила его жить, и как он хотел жить по-своему. И вот наконец, повзрослев, он возвращается
домой — просить у матери прощения. «Но все, что я вижу — это холодный камень». По-нашему
говоря — могильное надгробие.
Своей
матери он посвятил и другую песню — «Пока оно спит», навеянную трагическими переживаниями
Хэтфилда-сына после гибели матери от раковой опухоли.
На
фоне остальных рок-групп выделяются не столько сами эти песни, сколько темы. До
сих пор о любви к матери представители тяжелых музыкальных направлений не пели.
Здесь — один из самых известных рок-музыкантов написал песню-покаяние о том, что
нужно любить родителей. И как горько осознавать, что ты не успел сказать им о своей
любви.
Я не
ставлю целью обелить Джеймса Хэтфилда. И все же Хэтфилд — один из самых глубоких
музыкантов в такой поверхностной рок-музыке, как американская. Для того чтобы понять
его мировоззрение, нужно подробно разбирать такие песни, как «Мой друг по несчастью»,
«Непрощенный». Почему он называет себя непрощенным? И кем он не прощен? В многочисленных
интервью и фанаты, и журналисты спрашивают его о гитарах, концертах, мотоциклах,
но никогда — о текстах песен.
Хотя само ощущение себя непрощенным у музыканта не проходит уже много лет — он написал уже три песни с названием «Непрощенный», меняя тексты и музыку, и добавляя цифры к названию «Unforgiven» — «Unforgiven 2», «Unforgiven 3». В творчестве Хэтфилда больше вопросов, чем ответов.
Хотя само ощущение себя непрощенным у музыканта не проходит уже много лет — он написал уже три песни с названием «Непрощенный», меняя тексты и музыку, и добавляя цифры к названию «Unforgiven» — «Unforgiven 2», «Unforgiven 3». В творчестве Хэтфилда больше вопросов, чем ответов.
Но
одно можно сказать точно. Заставлять ребенка верить — очень опасно. Если родители
не научатся смотреть на мир его глазами и не научат любить Бога искренне, они рискуют
не только своей судьбой. Любовь можно привить, взрастить, но не вбить клином.
Влад Головин
ОДИН
ЧАС РОДИТЕЛЬСКОГО ВРЕМЕНИ
Как-то
раз один человек вернулся поздно домой с работы, как всегда усталый и задерганный,
и увидел,
что в дверях его ждет пятилетний сын.
— Папа,
можно у тебя кое-что спросить?
— Конечно,
что случилось?
— Пап,
а сколько ты получаешь?
— Это
не твое дело но, вообще-то, 500. А что?
— Пап…
— сын посмотрел на него снизу вверх очень серьезными глазами. — Пап, ты можешь занять
мне 300?
— Ты
спрашивал только для того, чтобы я тебе дал денег на какую-нибудь дурацкую игрушку?
— закричал тот. — Немедленно марш к себе в комнату и ложись
спать!.. Нельзя же быть таким эгоистом! Я работаю целый день, страшно устаю, а ты
себя так глупо ведешь.
Малыш
тихо ушел к себе в комнату и закрыл за собой дверь. А его отец продолжал стоять
в дверях и злиться на просьбы сына. «Да как он смеет спрашивать меня о зарплате,
чтобы потом попросить денег?» Но спустя какое-то время он успокоился и начал рассуждать
здраво: «Может, ему действительно что-то очень важное нужно купить. Да ну их с ними,
с тремя сотнями, он ведь еще вообще ни разу у меня не просил денег». Когда он вошел
в детскую, его сын уже был в постели.
— Ты
не спишь, сынок? — спросил он.
— Нет,
папа. Просто лежу, — ответил мальчик.
— Я,
кажется, слишком грубо тебе ответил, — сказал отец. — У меня был тяжелый день, и
я просто сорвался. Прости меня. Вот, держи деньги, которые ты просил.
Мальчик
сел в кровати и улыбнулся.
— Ой, папка, спасибо! — радостно воскликнул он.
— Ой, папка, спасибо! — радостно воскликнул он.
Затем
он залез под подушку и достал еще несколько смятых банкнот. Его отец, увидев, что
у ребенка уже есть деньги, опять разозлился. А малыш сложил все деньги вместе, тщательно
пересчитал купюры и затем снова посмотрел на отца.
— Зачем
ты просил денег, если они у тебя уже есть? — проворчал тот.
— Потому
что у меня было недостаточно. Но теперь мне как раз хватит, — ответил ребенок.
— Папа, здесь ровно 500. Можно я куплю один час
твоего времени? Пожалуйста, приди завтра с работы пораньше, я хочу, чтобы ты поужинал
вместе с нами.
Как
часто мы за второстепенным не видим самого главного — детей, семьи, молитвы и даже
самого Бога. Но ведь жизнь человека определяется именно этими сакральными вещами.
И спросит нас Господь не о суетном, а о нашей душе!
Комментариев нет:
Отправить комментарий