ВСЕМ СЕРДЦЕМ ВЗЫСКАТЬ ГОСПОДА. Преподобный Парфений Киевский

Господь, Пресвятая Богородица
и святые многократно укрепляли
отца Парфения благодатными посещениями.
На его молитвенное вопрошание,
верно ли он идет к цели схимнического подвига,
Пречистая ответила ему:
«Схимничество есть посвятить себя на молитву за весь мир»

Преподобный Парфений (в миру — Петр Краснопевцев) родился в с. Симоново Алексинского уезда Тульской губернии (1792), в семье пономаря. Будущий подвижник рос в бедности, с детства познав, что на земле нет всеобщего благоденствия, поэтому к материальным благам не следует прилепляться душой. В 1805 г. Петр окончил Тульское духовное училище и был переведен в семинарию.

Однажды, еще во время училищных каникул, заночевав на пути домой, он смотрел на небо и ощутил в сердце неизъяснимую радость, а затем увидел белоснежного голубя: птица парила над ним, не уклоняясь в сторону, и на рассвете стала невидима. «С этой поры в сердце мое запала какая-то сладость и желание чего-то нездешнего, и я уже ни на что земное не прельщался», — говорил впоследствии преподобный Парфений. Другой раз, задремав под деревом, Петр очнулся и увидел старца-монаха, который сказал: «Монах есть странник и мертвец для земного», — а затем удалился в лесную чащу. Юноша побежал следом, однако не смог найти старца.

В каникулы 1814 г. Петр побывал в Киево-Печерской Лавре и пожелал остаться здесь навсегда. В 1815 г. он уволился из семинарии, но родители настояли, чтобы Петр занял освободившееся место пономаря в Симонове, и попытались найти для него невесту. Позже, заметив, что сердце сына не лежит к мирской жизни, они приняли выбор Петра: в 1819 г. он поступил в Лавру. «Я вовсе не раздумывал о подвигах монашеских, о том, чтобы установить себе такое или другое правило… Я думал только о том, как бы молиться да молиться непрестанно, и трудиться, сколько есть сил, слушать во всем, как Бога, начальника, никого не оскорбить и не осудить; да мне и некогда было смотреть за поступками других», — вспоминал преподобный Парфений о начале своей лаврской жизни.

Первые послушания он исполнял на винограднике и в саду, затем — в просфорной. Уже тогда подвижник был предельно скромен в быту, избегая, чтобы хоть одна мысль о себе отвлекла его сердце и силы от молитвы: после немалых трудов он мог дать телу отдых, лежа просто под лавкой. В его келии царило полное нестяжание. Когда однажды зимой некий странник украл у него тулуп и был пойман послушниками, Петр сказал: «Он, бедный, и в тулупе трясется; нам ведь хорошо здесь в тепле сидеть, а он без покрова день и ночь на морозе… Не скорби, брате, возьми себе этот тулуп; вот тебе и денег на пропитание, только вперед не бери чужого».

Голосеевская пустынь. Фото Валерия Бондаренко

Видя усердие послушника, его назначили начальником просфорной. Как-то раз, борясь с нашедшим унынием, Петр увидел явившегося ему преподобного Никодима просфорника, который держал в руках Псалтирь. После этого Петр стал ежедневно прочитывать Псалтирь целиком и запомнил ее наизусть. Избранный Богом сосуд пламенной молитвы, он не познал брани с плотскими помыслами. Только единожды, задумавшись, «да как же люди грешат, что же за приятность в грехе плотском?» — он на следующий день был вызван наместником и извещен, что по неопытности погрешил в помыслах: святитель Антоний (Смирницкий; будущий архиепископ Воронежский) имел откровение об этом свыше. «Этот случай, — говорил преподобный Парфений, — указал мне, до какой степени должно хранить себя даже от приближения к нечистым помыслам, и как тщательно должны мы блюсти чистоту не только телесную, но и умственную».

В 1824 г. Петр принял монашеский постриг с именем Пафнутий; за ним последовало рукоположение во иеродиакона. Вскоре отца Пафнутия стали мучить сильные головные боли. Он безропотно нес это бремя более 30 лет: из его высказываний и записей, полных любви ко Господу, не видно и тени смущения от болезни; лишь при крайних обострениях недуга подвижник просил освобождать его от некоторых послушаний. После принятия иеродиаконства он был временно переведен из просфорной на служение в храмах Дальних пещер. В 1826 г. отец Пафнутий вновь смог руководить просфорной. В 1828 г. он попросил перевода и был направлен в Китаевскую пустынь, а оттуда, после скорой поправки, назначен на Дальние пещеры.

В 1829 г. состоялось рукоположение отца Пафнутия во иеромонаха. Накануне он имел видение, в котором предстал в алтаре перед Архиереем и Царственной Женой. Архиерей повелел ему: «Пафнутий, возьми Евангелие и священнодействуй». «Возьми, Пафнутий, Я поручаюсь за тебя», — молвила Жена, и при этих словах иеродиакон узнал в Ней Пречистую Деву.

Вскоре иеромонах Пафнутий был назначен духовником братии. «Грех сам по себе мерзок так, что человек не может его любить и с намерением творить; но, удалившись от Бога небрежением, человек попадает в когти диавола, а диавол уже играет им, как мячиком… Потому-то всякому хотящему спастись надо всем сердцем взыскать Господа», — назидал подвижник кающихся.

Через три года его назначили на служение в Успенский собор, в 1833 г. – на послушание книгопродавца при лаврской типографии.

В 1838 г. он принял схиму. Келейное молитвенное правило иеросхимонаха Парфения было весьма велико и разнообразно. «Паче меда и сота сия молитва мне приятна; она мне охотна, помогательна, спасительна и врагов отгнательна», — говорил подвижник.

Господь, Пресвятая Богородица и святые многократно укрепляли отца Парфения благодатными посещениями. На его молитвенное вопрошание, верно ли он идет к цели схимнического подвига, Пречистая ответила ему: «Схимничество есть посвятить себя на молитву за весь мир».
Некоторое время отца Парфения тревожила мысль: не познав гонений, может ли он идти путем истинных подвижников? На это святитель Филарет (Амфитеатров), который в молодости прошел через опалу, отвечал: «На что тебе гонение? Ты сам себя гонишь; кто ныне пожелает жить твоею жизнию». И действительно — свой подвиг преподобный Парфений нес не без страданий: помимо сильных головных болей и иссушающего недуга в груди (в конце жизни его мучили удушье и кашель), пламенного молитвенника терзали демоны («Какое же от бесов нападение терплю я за мое правило келейное уже двадесять лет… Но слава Богу о всем!» — признавался он).

Весну и лето отец Парфений проводил в Голосеево, где после ранней Литургии уходил в лес на молитву. «Здесь витает дух преподобных отец наших Печерских», — говаривал подвижник. Стремясь к уединению, он решил было однажды прекратить прием посетителей, во множестве стремившихся к нему для назидательной беседы, но увидел во сне зверя, которого духовные чада старца отогнали палками.

«Его нельзя было узнать в беседе общей со многими… Перед холодным умом и он был холоден, и казался обыкновенным человеком; а перед чувством простым, но горячим и верующим, душа его с младенческим доверием изливала все сокровища свои в огненном слове. Часто он изумлял некоторою прозорливостию и чрезвычайною меткостию своих замечаний, которые как раз приходились к внутреннему состоянию приходивших к нему… Сам он объяснял сие опытностью и встречею со множеством однородных случаев, но виной было нечто более», — отмечали современники преподобного Парфения.

Назидательное воспоминание о встрече с преподобным Парфением приводит журнал «Домашняя беседа» за 1874 г.: «28 июля 1843 года… Ездил я в Голосееву пустынь… Я не мог налюбоваться светлым взором этого праведника, тихой ласковой его речью... “Ты кто такой?” — спросил он меня ласково. Я ответил. Он попросил меня сесть, и сам сел. “Так ты уже вдовец?” — сказал он после того, как я объяснил ему желание покойной жены моей принять у него благословение… “Может быть, — заметил он, — ты обещал когда-нибудь быть монахом?” “Никогда”, — отвечал я. “И теперь не думаешь?” — “Нет”. — “Спастись, друг мой, везде можно, — начал он говорить, устремив на меня проницательный взор, от которого было мне как-то неловко. — Только бойся мира: он не привлекает, а отвлекает от Бога. Молись, чаще молись… Думай о спасении души твоей: хоть думай только, а дело придет само собою… Бойся чужих жен: в твоем положении это — беда”… Отчего это, размышлял я, уходя от старца, — у таких людей, как Парфений, то же слово, да не то же?.. Сто раз приходилось мне читать и слышать такие предостережения; а тут, ей-ей, я как будто в первый раз их услышал. Да как мягко ложатся на душу. Не это ли то помазание от святого, перед которым вся наша мудрость есть глупость и юродство?».

Последние годы отец Парфений жил в блюстительских келиях на Ближних пещерах, откуда спускался служить Литургию в пещерной церкви во имя преподобного Антония Печерского. Когда старец крайне ослабел, для служения им Литургии устроили домовую церковь в самих блюстительских келиях. Так как отец Парфений ожидал скорой встречи с Господом, храм назвали Сретенским. Готовя церковь к очередному богослужению, утром 25 марта 1855 г. пономарь услышал, как старец тихо направился из своей келии в притвор храма. Войдя туда, послушник увидел отца Парфения сидящим с поникшей головой и попросил благословения. Старец не отозвался. Прикоснувшись к его руке, пономарь понял, что земное странствие подвижника завершилось. Погребение преподобного Парфения было совершено в голосеевском храме в честь иконы Божией Матери «Живоносный Источник».

Владислав Дятлов