МИССИЯ ВЫПОЛНИМА

Экспедиция к людоедам Папуа — Новой Гвинеи при участии православного священника привлекла внимание оксфордских профессоров и украинских тележурналистов. В конце июля киевский храм Луки Крымского принимал интересного и желанного гостя — протоиерея Николая Несправу.

Заместитель главы Синодального отдела религиозного образования, катехизации и миссионерства УПЦ — он увлек рассказом о миссионерской экспедиции к папуасам около сотни слушателей, сумев показать, что такое служение не абстрактно и не голословно.

Доктор богословия — он признался, что нигде не молился с таким чувством как в джунглях, полных опасностей. Доктор философии — он дал понять, как важно миссионеру вникать в чужую культуру (пусть даже языческую), а не ханжески критиковать ее. Настоятель Иверского храма в Днепропетровске — он обратил внимание на то, что горожане, превращающие парковые зоны в свалки, менее культурны, чем папуасы… Выдержки из двухчасового выступления протоиерея Николая Несправы и его ответов на вопросы — наиболее яркие брызги тех тропических ливней, которые пережил миссионер.

— Как родилась и каким образом осуществилась идея миссионерской поездки в Папуа — Новую Гвинею?

— Я много путешествовал по неизведанным, малоизученным местам нашей планеты, однако миссионерская поездка в Папуа — Новую Гвинею была, пожалуй, ярчайшей. А началось все неожиданно. На пресс-конференции в шутку сказал, что, наверное, для того, чтобы понять аборигенов, нужно к ним съездить, изучить их язык и нравы. Буквально на следующее утро мне позвонили журналисты из «Эха Москвы», и я отвечал на уточняющие вопросы в прямом эфире. А еще через пару часов узнал о том, что сообщение информагентства — о поездке православного священника к людоедам — собрало рекордное количество ссылок, около шести тысяч. Вот мне, христианину, и пришлось отвечать за свои слова. Сказал — сделал. Слова эти были произнесены пару лет назад.

— А сами Вы хотели ехать к людоедам?

— Было интересно. Один знакомый, специалист по змеиным ядам, работал по заданию американского университета в Папуа — Новой Гвинее, искал редкостное пресмыкающееся, чтобы извлечь яд. Много бродил по горам, по джунглям и однажды поздним дождливым вечером оказался в деревушке аборигенов — обыкновенной, как ему казалось в сумерках. Наутро ученый увидел дома, отделанные… человеческими черепами. Как оказалось, он ночевал в деревне папуасов, практикующих каннибализм. Он испугался, а его проводник объяснил, что бояться нечего: дескать, у них иммунитет, поскольку среди жителей этого селения есть дальние родственники… Выслушав эту историю, я сразу сказал: «Едем!».

Мы быстренько собрали экспедицию — начали в мае, а в августе уже были готовы. Перед отправлением мне пришлось подтянуть свои физические данные, пройти курс выживания у офицеров спецподразделений, знающих о джунглях не понаслышке, в общем, пришлось серьезно потрудиться. Я помолился, взял благословение у правящего архиерея, попросил знакомых не поминать лихом и отправился в путешествие.

— Родственники не возражали?

— (Улыбается.) Я сказал, что отправляюсь на этнический фестиваль делать фотосессию. И, кстати говоря, не соврал — фотографии получились классные. На сайте «Пилигрим» есть полный фотоотчет, выложены оригинальные путевые записки, которые со временем стали основой моей книги «Письма пилигрима, или Мы все немного папуасы», описывающей не только подробности нашей поездки, но и быт, и нравы, и верования местного населения… На этническом фестивале в Папуа — Новой Гвинее мы также побывали. А вот фотосессия в джунглях едва не сорвалась.

— Что может помешать фотографировать в джунглях?

— Мы разыскивали племя караваев, четыре дня бродили по пояс в воде. Я отдал проводнику свой рюкзак с амуницией, а сам нес аппаратуру. Буквально метров через тридцать ходьбы налегке по дороге, вымощенной из… деревьев, я упал с высоты нескольких метров. Слышу — хруст… Подумал — объектив, оказалось — ребро. Я поблагодарил Бога, обработал ушиб гелем, наложил повязку… В глазах немного помутилось, но потом подсобрался, смотрю — аборигены. Окружили меня, показывают пальцами в мою сторону и говорят: «Лука! Лука! Лука!..». Можете представить, что чувствует в такой ситуации выросший в православной культуре человек.

Первая мысль — о нашем прославленном целителе святителе Луке (Войно-Ясенецком) и его «Очерках гнойной хирургии». А тут еще папуасы, увидевшие у меня в руках аптечку, начали свои многочисленные раны показывать, лекарства просить… В считанные минуты аптечку опустошили, оставив лишь активированный уголь. К лекарству черного цвета они относились с особым благоговением — брали двумя руками и с поклоном отходили. Уголь, в восприятии чернокожих аборигенов, самый чудодейственный препарат.

— От кого папуасы узнали о святителе Луке Крымском?

— Проводник объяснил, что «лука» — это слово, означающее помощь в болезнях, при травме. Возгласы аборигенов не были осознанными обращениями к святителю… Но я сделал вывод, что лучшими миссионерами в этом регионе могли бы быть священники-врачи. За почти трехнедельное пребывание в джунглях видели множество племен, но нигде не было здоровых детей, большинство младенцев, как оказалось, просто не выживают. В регионе свирепствует малярия, другие болезни, а средний срок жизни составляет около тридцати лет. В общем-то, мы знали об этом и до поездки (поэтому взяли, сколько смогли, с собой лекарства для папуасов), однако даже в самых страшных фантазиях нам не представлялась открывшаяся там действительность. Позже, насколько это было возможно, давая пищу детям, я заметил, как трепетно старшие делятся с младшими… У нас не в каждой семье такое увидишь.

Вот многие в Украине часто ропщут на жизнь, даже не представляя, в каких на самом деле королевских условиях мы живем. Во время экспедиции был случай: меня едва не съели взглядами папуасы после того, как я размочил кусочек черствого, заплесневелого сухаря и бросил его собаке — тощей, как дудка, жалкой донельзя… Проводник быстро отвел меня в сторону и объяснил, что у них такой хлеб достается не всем деткам. Мы сами питались рисом, и я заметил, как носильщики, нанимаемые иногда нашим проводником, собирают все до единого упавшие на землю зернышки. За первую неделю экспедиции я скинул где-то килограмм восемь, потом — похудел еще на семь… Со временем оказалось, что отказывают почки.

— Боялись быть съеденными голодными папуасами?

— В начале экспедиции, когда нас сопровождали носильщики, было несколько не по себе… Представьте себе группу сопровождения из коренастых чернокожих парней, скрипящих зубами (есть такая привычка у тамошних мужчин), а по двум сторонам процессии — звуки, напоминающие вой гиен. Позже проводник объяснил нам, что это воины перекликаются, следя за безопасностью нашего передвижения по территории, контролируемой племенем. Я спросил, действительно ли, есть риск быть съеденным?..

Проводник объяснил, что это маловероятно. Во-первых, наша безопасность — вопрос их чести. Во-вторых, у папуасов, часто практикующих каннибализм в ритуальных целях, не принято есть белых, поскольку цвет мяса отличается от местного, более того — умершие аборигены становятся похожими на белых. В одном из племен, например, торжественно съедали людей старше пятидесяти лет… Правда, чаще всего каннибализм практикуют как знак воинской доблести (съесть врага) или же в случае крайнего голода.

Хотя был и неприятный случай: готовясь к поездке, мы купили индонезийские рупии (один миллион соответствует тысяче гривен), образно говоря, за минуту стали миллионерами. В ходе экспедиции за пересечение территории одного племени аборигены потребовали c нас миллион. Мы ответили: «Без проблем!..». Но оказалось, что проблема есть — речь шла о миллионе американских долларов. Ясно, что таких денег у нас не было. Спросили, что же нам угрожает? Оказалось, что всего ничего — будут съедены проводники. Это не шутка в непроходимых джунглях, но, Божьей милостью, обошлось.

— Второе название вашей книги — «Мы все немного папуасы». Откуда ассоциация?

— Дело, конечно же, не в каннибализме… Мы, христиане, часто колеблемся в нашей вере; при искушениях отходим от Христа и ищем поддержки невесть где, уповаем, непонятно на кого. Прямо, как папуасы, которые верят в «черного духа», даже сооружают ему специальные домики, а в случае напастей спасаются тем, что прячут в домики свои головы в ожидании, пока беда минует. Многие из прихожан наших храмов относятся к вере потребительски, магически. А иногда даже обращаются к ворожеям. Это неправильно.

Папуасы, как небожителей, воспринимают людей в военной форме, у которых есть бейджи, визитки. Все это для них атрибуты силы и власти. Далеко ли ушли от них те из нас, кто кичится знаками отличия? Аборигены, подражая могущественным европейцам, надевают широкие галстуки, полагая, что это добавляет им мужества. Прямо, как сограждане, которые надевают золотые перстни напоказ, а совсем недавно облачались в малиновые пиджаки.

Еще пример?.. Вот мы с прихожанами несколько раз в году вывозим самосвалы мусора из парка, где стоит наш храм. Разве те, кто мусорят, не разводят антисанитарию?.. В общем, аналогий не счесть.

Кстати, среди прочего, меня поразила открытость, детская непринужденность папуасов и просто-таки зашкаливающий интерес к религии. В этом смысле там благодатнейшая почва для миссионерства. Аборигены удивительно доверчивы… Вот ты говоришь что-нибудь, и тебе тут же верят. Более того, начинают руководствоваться наставлением в своей жизни, и поверившего уже не переубедить. Но это, образно говоря, при свете дня. Только случается неприятность — тут же голову в домик. Сложность в том, что для полноценной миссии там необходимо прожить (а точнее — выжить) хотя бы пару лет. Поэтому я никого не крестил, а попросту взял набор футболок с православной символикой, привезенных с Афона, и дарил мальчишкам в каждой деревне.

— Как воспринимали папуасы Евангелие?

— Я проповедовал, в основном, притчами. Во-первых, в Папуа — Новой Гвинее много племен, у каждого своя культура, свой язык — перевести Библию на тысячи наречий очень трудно. Во-вторых, языки некоторых племен настолько примитивны, что в них нет понятий добра и зла, не говоря уже о любви. Есть — табу, какие действия недопустимы, и ограниченный словарный запас, как у Эллочки Щукиной из «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова.

Даже у самых просвещенных детей (из семей протестантов) на написание личных имен уходит от минуты и более. Один такой протестант — Исаак — был нашим проводником. Но и его самого, и его пастыря с трудом можно назвать протестантами. Просто потому, что у них очень отдаленное представление о вероучении как таковом. Они исповедуют Христа как Господа, верят в Троицу, читают Писание. В общем-то, этим их представление о вере и ограничивается. Наши семинаристы знают намного больше. Исаак, в моем восприятии, христианин. Он усыновил и содержит более десятка детей, своих у него — шестеро; он на волонтерской основе проповедовал папуасам Христа, Евангелие, завернутое в полиэтилен, всегда было с ним…

Святитель Николай Японский не зря обличал православных в теплохладном отношении к миссионерству. Хотя с горячей головой в Папуа — Новую Гвинею лучше вовсе не соваться: нужно отдавать себе отчет, что это просто опасно для жизни, есть риск не вернуться.

— Каковы были цели Вашей миссии?

Я не ставил перед собой амбициозных задач. Просто бросал евангельские семена на эту благодатную почву. Говорил о вопросах веры с Исааком, которого искренне интересовало святоотеческое толкование Евангелия, служил молебны… Кстати, никогда в жизни у меня не было таких молитв, как в Папуа — Новой Гвинее. Помазывал елеем деток, рассказывал о Христе заинтересовавшимся аборигенам.

— Стоило рисковать ради этого пастырской жизнью на другом конце земли?

— Открою секрет: после этой экспедиции на меня регулярно обращают внимание светские журналисты, многих из которых ранее Православие особо не интересовало; вот уже пару лет для меня открыты даже телеканалы. Привез множество артефактов, выставки которых регулярно собирают от десятков до тысяч посетителей, слушающих мои отчеты. Я читал лекцию о нашей экспедиции в Оксфорде… На всех мероприятиях я непрестанно говорю о Господе нашем Иисусе Христе.

— Каковы Ваши дальнейшие экспедиционные планы?

Вернуться домой, к семье… Я говорю об этом абсолютно серьезно. А вот на следующий год задуманы два проекта: «Золотое руно» — экспедиция на Кавказ, и небольшая экстремальная поездка в Южную Америку.

Подготовил Вячеслав Дарпинянц