ВНУТРЕННЯЯ ТЮРЬМА

Приближаясь к этой группе строений, начинаешь ощущать тревогу. Серые, невысокие дома блочного типа. Высокий забор, скрывающий еще одно или несколько ограждений. Кольца колючей проволоки, решетки на окнах. Это тюрьма — место, где сконцентрированы поломанные судьбы…

И здесь тоже нужен священник, ведь Господь сказал: «…в темнице был, и вы пришли ко Мне» (Мф. 25: 36). Пусть для охраны и начальства эти стены и эта контрольно-пропускная система удерживают преступников, отбывающих законное наказание. Пусть для родственников и «корешей» за этими стенами томятся «несправедливо осужденные» родные души. Для священника там — Христос.

Нужно совершить над собой особое усилие, вернее, нужно постоянно совершать над собой никому невидимые внутренние усилия, чтобы увидеть Христа в тюрьме. В тюрьме Он не иконописен.

Зеки — народ угрюмый и недоверчивый. Они хранят в душе столько затаенной злобы и обиды, что, прорвись она вдруг наружу, мало не покажется. Их лица серы, их зубы желты от табака и расшатаны от недоедания, их одежды однообразны и серы, как и их лица. Зеки хотят одного и того же. Хотят еды, которую можно долго хранить: сала, молочного порошка, сухарей, чеснока, чая. Хотят письменных принадлежностей. Хотят теплых вещей, нижнего белья. Но самое главное из того, что они хотят, — это любовь и внимание.

Те, кто сталкивался с ними, знают, как тяжело любить этих замученных и озлобленных людей. И как быстро заканчиваются душевные силы у тех, кто однажды решился отдавать тепло своей души страдающим в заключении людям! Как эти люди, терпящие заключение, часто ждут тепла и любви по отношению к себе, но сами никому и ничего дать не готовы.

***

Молодой священник уже скоро год как посещал одну из тюрем своего города. Там, в зоне, уже сложилась небольшая община, изредка служилась Литургия, каждое воскресенье проходили молебны и беседы, один человек даже принял Крещение. Но главное событие было впереди. Едва ли не самый активный прихожанин этой тюремной общины готовился выйти на волю.

Его звали Сергей. Отсидел он много. За это время жизнь на свободе успела сильно измениться. Многие зеки, ожидавшие освобождения, боялись этой новой реальности, как огня. Шутка ли: сесть при недостроенном коммунизме, а выйдя, окунуться в настоящий, дикий капитализм.

Ситуация Сергея была лучше, чем у многих других. У него на свободе осталась мать. А значит осталось жилье. Его квартиру никто из родственников не продал, ему не угрожало превращение в бомжа. Старушка, напротив, часто посещала сына, слала посылки, с нетерпением ждала возвращения. Со священником, посещавшим тюрьму, где сидел ее сын, она тоже познакомилась и подружилась.

***

В тот день, когда Сергея отпускали на волю, мама и священник ждали его вместе. Они уже несколько часов топтались по жаркому асфальту у дверей КПП. Все разговоры были переговорены. Рядом со священником и старушкой в ожидании томилось много другого народа, в основном это были женщины.

Наконец лязгнула щеколда тяжелых входных дверей, и на улицу вышел вначале заместитель начальника тюрьмы, а затем и Сергей. Сияющий, не верящий своему счастью, пытающийся сдержать порывы радости, он подошел к матери, и они обнялись.

Дом их находился в другом городе. Поэтому «план мероприятий» был продуман заранее: сначала поехать в храм, где служил батюшка, отслужить там благодарственный молебен, пообедать и лишь потом отправиться на вокзал.

И был отслужен молебен, был накрыт стол, были произнесены поздравления и пожелания, вручены подарки — как-никак, первый подопечный вышел на волю! Уже близился вечер, когда один из прихожан на своем автомобиле отвез мать и сына на вокзал. Блаженная усталость овладела душой молодого священника. Видеть плоды своих трудов — это ли не подлинное счастье!

Вкушать овощи со своего огорода, наслаждаться на старости заботой правильно воспитанных детей, жить в доме, построенном собственными руками — все это образы подлинного счастья, и молодой священник чувствовал себя так, словно он заселился в им построенный дом, где его окружают правильно воспитанные дети.

***

Батюшка продолжал служить, хоронить, крестить, освящать жилища. Тюрьму, конечно, тоже не забывал. Все так же служились по воскресеньям молебны. Изредка совершалась Литургия, и люди, из которых многие пролили человеческую кровь, причащались Тела и Крови Христовых.

В одно из таких посещений читал священник акафист Сладчайшему Иисусу. Когда начал читать, людей в молельной комнате было совсем немного, но постепенно народ собирался. И вот акафист прочитан, пропет прокимен евангельского чтения: «Премудрость, прости! Услышим Святаго Евангелия!». Батюшка развернулся к пастве лицом, чтобы сказать «Мир всем», и поперхнулся. Среди молящихся заключенных стоял Сергей…

Когда-то один старый батюшка рассказывал бывальщину из дореволюционной жизни. В карпатском селе священник служил всенощное бдение в период сенокоса. И вдруг полил сильнейший дождь. Люди бросились из храма спасать сено. Повернулся священник, чтобы сказать «Мир всем». Видит, в церкви пусто, за дверями на улице ливень. И сказал батюшка вместо «Мир всем»: «Пропало моє сіно».

Нечто подобное испытал и наш священник. Молебен был дослужен, и проповедь сказана, но в груди у батюшки что-то опустилось, и «сено пропало»…

***

В каждой тюрьме есть карцер. Есть холодные каменные мешки, в которых усмиряют особо непокорных. Это как бы тюрьма для тех, кто и так сидит в тюрьме. Внутренняя тюрьма. Она убивает одиночеством и быстро съедает оставшееся здоровье.

Но есть и другая внутренняя тюрьма. Это тюрьма нашей внутренней порчи, которая никуда не исчезает с переменой внешних обстоятельств. Выйти на свободу телом, оказывается, еще ничего не значит. Нужно вместе с телесным исходом выйти на свободу духом. Все это так, тысячу раз так. И не одного Сергея это касается, но любого из нас.

…Чтобы не впасть в уныние самому и не сыпать соль на душевную рану Сергею, батюшка даже не узнавал причину новой «ходки» бывшего подопечного. Сергей ведь рецидивист. Ему и за украденную бутылку минеральной воды — тюрьма строгого режима. Но урок был получен: куда более, чем тюрьма видимая и понятная, страшна тюрьма внутренняя, невидимая и непонятная.

Из-за того, что ты из нее не вышел, ты в любую другую тюрьму попасть можешь. В любое время. Не приведи Господь.

Протоиерей Андрей Ткачев