О том, как совместить общественное служение с внутренней молитвой, — в интервью с уставщиком Киево-Печерской Лавры архимандритом Поликарпом (Линенко).
— Насколько труден и возможен ли в принципе монашеский подвиг в обители, которая расположена в мегаполисе?
— У человека внешнего может создаться впечатление, что жизнь в Киево-Печерской Лавре далека от той уединенной обстановки, в которой подвизался преподобный Антоний — основатель монастыря. Сейчас паломнику добраться до нашей обители проще, чем современникам преподобного отца — к пещере, которую он выкопал в дремучем лесу, чтобы оградиться от мирской суеты для внутренней молитвы. Мы — продолжатели преподобного Антония — не можем отгородиться от влияния мегаполиса, прямо говоря — живем в суетных условиях. Но такова воля Божия. Ведь каждого человека Господь приводит на место, ставит в такие условия, которые наиболее благоприятны для спасения. Бог управляет обстоятельствами, не насилуя человеческой воли, и мне кажется, что наша задача — эти обстоятельства принимать, а не искать себе лучших. Ведь кто такой монах?.. Это человек, обращенный к Богу, можно сказать, настоящий человек.
Монах отличается от мирянина не объемом молитвенного правила (хотя молитва, конечно, важна) и не черными облачениями, а, прежде всего, внутренним настроением, работой над собой. В свое время лаврский наместник архимандрит Елевферий (Диденко) говорил, что для уголовника добродетельно прожитый день — без убийств, без преступлений; для мирянина — без обид, нанесенных ближнему, без резких слов; а вот монах благочестив лишь тогда, когда он даже мыслей плохих в чужой адрес не допускает. Вот к этому уровню каждый из нас и должен стремиться, это наша цель, а внешние условия — не помеха. Потерять себя можно и в пустыне, и в суете. Быть с Богом — точно так же. В истории монашества и Церкви множество тому примеров. Как говорится, Лот и в Содоме спасся, а Адам и в раю пал.
— К монахам Киево-Печерской Лавры часто обращаются за советом миряне. Что важнее — помощь людям или уединенная молитва?
— Да, в идеале монашеская жизнь — это уединение, особенно оно важно для новоначальных, которым тесное соприкосновение с миром может быть неполезно. Ведь когда проходишь через болото, то трудно не запачкаться. Взаимодействуя с миром, трудно не погрузиться в суетную атмосферу. Как-то один старец заметил: соль добывается из воды, а погружаясь в нее — растворяется. Так и монах: хоть и рождается от женщины, тем не менее рискует раствориться, беседуя с женщиной. Есть такие опасности, искушения. Но мне кажется, что в любом случае нам важнее не искать себе лучших условий, а спасаться на том месте, куда тебя Бог призвал.
Сам Господь Иисус Христос говорит: приходящего ко Мне не изгоню вон (Ин. 6: 37). Вот перед нашей беседой ко мне за советом приходил человек — у него вся жизнь идет наперекосяк, и на работе, и в семье все не ладится. Разве мог я оставить его без поддержки, когда он в таком состоянии? Сейчас многие нуждаются в помощи…
Даже это наше интервью, например, отвлекает от всенощного бдения. Понимаю, что не такой уж я и грамотный, совсем не глубоко постиг жизнь, однако раз вы попросили меня об интервью, то моя обязанность, как христианина, ответить во славу Божию, с кротостью и упованием… К слову, архимандрит Лонгин (Чернуха), ранее возглавлявший «Церковную православную газету», был моим другом и настоящим монахом. Вот он везде успевал: на молитву, на послушание и людям помогать. Ему, помнится, даже выговоры делали, когда обездоленные и больные (а таких среди его паствы было много) нарушали монастырскую дисциплину, стучась в дверь келии.
— Дружба в мирской жизни — понятно, а что такое дружба в монастыре?
— Чувство локтя, поддержки, авторитетная критика, рассудительный взгляд на ту или иную ситуацию… Вот сейчас, например, когда наша страна переживает трудные времена кровопролития, очень не хватает мнения отца Лонгина (и не только мне). Не то чтобы он был старец или наставник, нет. Просто он мог грамотно объяснить многие аспекты церковной и светской жизни, в которых я, например, не разбирался. И вообще, в монастыре собраны разные люди: каждый со своим устроением, воспитанием, определенными принципами и взглядами на жизнь. Понятно, что мы служим Литургию, участвуем в братской трапезе и пытаемся следовать евангельским заповедям. Однако это не значит, что отношения между монахами одинаковые. Не с каждым человеком беседа может быть приятной и полезной…
Будучи человеком глубоко образованным, отец Лонгин стал чутким пастырем для десятков светски успешных людей. Общественное послушание и активная жизненная позиция не препятствовали ему на пути спасения. Беседы с ним многих привели к вере, ломая стереотипы, что монахи — это отсталые люди, которые только и делают, что трут четки, твердят мантры. Важно молиться, но не «на показ», а всей жизнью свидетельствовать о Христе, выполняя Его заповеди. Таким вот молитвенником был отец Лонгин. Жаль, что его сейчас нет с нами. Но на все воля Божия.
— Существует мнение, что сугубое молитвенное делание преображает как монаха, так и окружающий его мир. Разве не так?
— Это как Господь управит, наше преображение — в Его руках… Я, например, не питаю иллюзий насчет своей персоны, что могу враз преобразиться своими силами.
— Известно, что свет мирянам — монахи, монахам — ангелы. Ангельский свет — это как?
— Скажем так: если бы отец Лонгин, например, не пытался равняться на ангельскую жизнь, то и не стал бы примером, на который ориентировались многие миряне. Хотя в целом важно понимать, что все мы (и монахи, и миряне) — христиане. Литургия — наше общее дело, а Евангелие — книга не только для тех, кто дал монашеские обеты. Хотя, конечно, разница между монахами и мирянами есть. Например, жениться или выйти замуж — законное право мирян, а для монашествующих — нет. Дальше — обет нестяжания. Мы, монахи, пользуемся тем, что есть в келии, не отягощаясь имуществом, не прикипая к нему сердцем. Монаху-стяжателю — грош цена. А вот мирянам нужно семью содержать, детей кормить, одевать, лечить, если это необходимо. Отсюда, как говорит апостол Павел, проистекают скорби по плоти, от которых настоящие монахи свободны. Следующий обет — послушание. Миряне идут по жизни самовластно. А у меня есть наместник монастыря, я обязан его слушать. Даже если какое-то начинание и представляется благим (например, преподавание на катехизаторских курсах или, скажем, регентство в афонской обители), то все равно нужно благословение настоятеля. Иначе — просто исключено, по благословению — с дорогой душой.
— В какой мере мирянам стоит подражать монахам?
— Подражать нужно с рассуждением. Главная опасность — использовать ситуативные советы на все случаи жизни. Лучше всего — найти опытного духовника. Нестяжательство мирянина, например, может проявляться в том, что он не будет ругать своих и чужих детей, если они, скажем, поцарапали его машину.
— Монахов не смущает, что миряне, переживая скорби по плоти, часто обращаются к ним за советами?
— Откройте послания апос-тола Павла или беседы святителя Иоанна Златоуста — там сказано немало правильного и полезного о многих аспектах семейной жизни. Важно, к примеру, чтобы человек заботился о семье, но без пристрастия к своей работе. Жизнь — это не только труд. Дана заповедь: шесть дней работай и делай все дела свои, седьмой — Богу посвяти. То есть, мирянам предписано отдыхать от заработка средств, от обычного своего бега. Важно в воскресенье посетить храм, уделить время на молитву, позаботиться о ближних, найти возможность для добрых дел. И в этой заповеди Господь же не о Себе печется, а о нас!.. Какое-то другое неустройство в семье? У православного есть мощное оружие — молитва, но не демонстративная. При этом мы, христиане, должны жить так, чтобы свет нашей веры сиял перед другими примером добрых дел, нормального общения.
— А что такое «седьмой день» для монахов?
— Точно так же. Только у нас он начинается после пострига и переходит в вечность.
Беседовал Вячеслав Дарпинянц
Комментариев нет:
Отправить комментарий