«ВСЕ ЕВАНГЕЛИЕ — ПРАВДА, И МОЖНО ЖИТЬ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ДЕЛИТЬСЯ С ДРУГИМИ ЭТИМ ЧУДОМ». К 100-летию со дня рождения митрополита Сурожского Антония

Этот удивительный человек прошел путь от юношеского неверия к пламенной, апостольской вере, которая продолжает обращать людей к Богу и после смерти владыки. Кто лучше его самого может рассказать о себе, о пути внутреннего укрепления в вере, неустанном проповедовании Слова Божия, чуткой любви к людям. К памятной дате мы сделали подборку фрагментов из автобиографических записок митрополита Антония.

«Раз мы (мальчики, дети эмигрантов. — Ред.) собрались, и оказалось, что пригласили священника провести духовную беседу с нами, дикарями... И то, что он говорил, привело меня в такое состояние ярости, что я уже не мог оторваться от его слов. Он (это был протоиерей Сергий Булгаков. — Ред.) говорил, как говорят с маленькими зверятами, доводя до нашего сознания все сладкое, что можно найти в Евангелии: кротость, смирение, тихость — все рабские свойства, в которых нас упрекают, начиная с Ницше и дальше. Я решил ехать домой, попробовать обнаружить, есть ли у нас дома где-нибудь Евангелие, проверить и покончить с этим. Я у мамы попросил Евангелие, заперся в своем углу… Сидел, читал и между началом первой и началом третьей глав Евангелия от Марка, которое я читал медленно, потому что язык был непривычный, вдруг почувствовал, что по ту сторону стола, тут, стоит Христос. И это было настолько разительное чувство, что мне пришлось остановиться, перестать читать и посмотреть. Я долго смотрел; я ничего не видел, не слышал, чувствами ничего не ощущал. Но, даже когда я смотрел прямо перед собой на то место, где никого не было, у меня было то же самое яркое сознание, что тут стоит Христос, несомненно. Помню, что я тогда откинулся и подумал: если Христос живой стоит тут — значит, это воскресший Христос. Значит, все, что о Нем говорят, — правда... Если это правда, значит, все Евангелие — правда, значит, в жизни есть смысл, значит, можно жить ни для чего иного как для того, чтобы поделиться с другими тем чудом, которое я обнаружил; что есть, наверное, тысячи людей, которые об этом не знают, и что надо им скорее сказать...

Помню, на следующее утро я вышел и шел как в преображенном мире; на всякого человека, который мне попадался, я смотрел и думал: тебя Бог создал по любви! Он тебя любит! ты мне брат, ты мне сестра; ты меня можешь уничтожить, потому что ты этого не понимаешь, но я это знаю, и этого довольно…

Есть очень замечательный отрывок в сочинениях Иоанна Кронштадтского, где он говорит, что Бог дает нам видеть неправду в нас, лишь когда Он обнаружит, что в нас есть достаточно веры и достаточно надежды, чтобы быть способными на такое лицезрение; прежде мы сломились бы под его тяжестью. Поэтому, если сегодня мы видим себя более уродливыми, чем видели вчера, мы можем быть уверены, что это новое задание, которое Бог поручает мне, потому что теперь Он мне может доверять больше, чем прежде; до этого я еще был слишком хрупок и неспособен видеть, теперь же Он говорит: ты достаточно силен, чтобы выдержать это, — справляйся!

Одновременно я нашел духовника; и действительно «нашел», я его искал не больше, чем я искал Христа. Я пошел в единственную нашу на всю Европу патриаршую церковь — тогда, в 1931 г., нас было 50 человек всего, — мне встретился монах, священник, и меня
поразило в нем что-то. Знаете, есть присловье на Афоне, что нельзя бросить все на свете, если не увидишь на лице хоть одного человека сияние вечной жизни… И вот он поднимался из церкви, и я видел сияние вечной жизни. И я к нему подошел и сказал: не знаю, кто вы, но вы согласны быть моим духовником?.. Я с ним связался до самой его смерти, и он действительно был очень большим человеком: это единственный человек, которого я встретил в жизни, в ком была такая мера свободы — не произвола, а именно той евангельской свободы.

Медицинский факультет я окончил к войне, в 1939 г. Я произнес монашеские обеты и отправился в армию, и там пять лет я учился чему-то; по-моему, отличная была школа.
Прямо святоотеческая жизнь была. Капрал приходит, говорит: нужны добровольцы копать траншею, ты доброволец… Вот первое: твоя воля полностью отсекается и целиком поглощается мудрой и святой волей капрала. Затем он дает тебе лопату, ведет в госпитальный двор, говорит: с севера на юг копать ров… А ты знаешь, что офицер говорил копать с востока на запад. Но тебе какое дело? Твое дело копать, и чувствуешь такую свободу, копаешь с наслаждением: во-первых, чувствуешь себя добродетельным, а потом — день холодный и ясный, и гораздо приятнее рыть окоп под открытым небом, чем мыть посуду на кухне. Копал три часа, и ров получился отличный. Приходит капрал, говорит: дурень, осел и т. д., копать надо было с востока на запад... Я мог бы ему сказать, что он сам сначала ошибся, но какое мне дело до того, что он ошибался? Он велел мне засыпать ров, а засыпав, я стал бы, вероятно, копать заново, но к тому времени он нашел другого «добровольца», который получил свою долю.

Меня очень поразило тогда то чувство внутренней свободы, которое дает абсурдное послушание...
Тем временем было десять лет тайного монашества, и это было блаженное время, потому что, как Феофан Затворник говорит: Бог да душа — вот и весь монах…

…Одно время страшно увлекся мыслью сделать медицинскую карьеру и решил сдавать специальный экзамен, чтобы получить специальную степень. Я ему (духовному отцу. — Ред.) про это сказал. Он на меня посмотрел и ответил: «Знаешь, это же чистое тщеславие». Я говорю: «Ну, если хотите, я тогда не буду…» «Нет, — говорит, — ты пойди на экзамен — и провались, чтобы все видели, что ты ни на что не годен». Я ему за это очень благодарен. Я действительно сидел на экзамене, получил ужасающую отметку, потому что написал Бог весть что даже и о том, что знал; провалился, был внизу списка, который был в метр длиной; все говорили: ну, знаешь, никогда не думали, что ты такая остолопина… — и чему-то научился, хотя это и провалило все мое будущее в профессиональном плане. Но тому, чему он меня тогда научил, он бы меня не научил речами о смирении...»

Подготовила Татьяна Гончаренко

В Лондоне состоялись торжества в память об Антонии Сурожском

В Лондонском Успенском кафедральном соборе была отслужена торжественная Божественная литургия в честь 100-летия со дня рождения приснопамятного митрополита Сурожского Антония (Блума). Также была совершена панихида на могиле митрополита Антония на Бромптонском кладбище.
В этом году планируется ряд торжественных мероприятий, посвященных юбилею великого пастыря, главным из которых станет выездная Епархиальная конференция «Митрополит Антоний — пастырь Церкви Христовой: к 100-летию со дня рождения» в графстве Хартфордшир.

Имя владыки Антония навсегда связано с Сурожской епархией, которую он основал на Британских островах и духовно окормлял почти полвека. За годы его служения в Англии здешний приход Русской Православной Церкви  превратился в многонациональную и активную епархию. Владыка Антоний был одним из самых известных православных иерархов и проповедников ХХ в.