Во
время путешествия израильтян по пустыне гнев Божий часто разгорался в ответ на
ропот народа. Он именно разгорался, точнее — воспламенялся (Чис. 11: 1) и
пожаром охватывал ропотников. И когда народ тосковал о египетской пище, прося
мяса, а еще лука, дынь, рыбы, чеснока (см.: Чис. 11: 5), то Бог дал им мясо.
Но мясо еще было в зубах их и не было еще съедено, как гнев Господень возгорелся на народ, и поразил Господь народ весьма великою язвою (Чис. 11: 33).
Но мясо еще было в зубах их и не было еще съедено, как гнев Господень возгорелся на народ, и поразил Господь народ весьма великою язвою (Чис. 11: 33).
Раз
уж мы вступили с Богом в Завет, и все изложенное описано в наставление нам,
достигшим последних веков (1 Кор. 10: 11), то побережемся мечтать о «египетских
котлах», побережемся от ропота и зависти, чтобы и с нами не случилось
подобного. Потому что не знаю, как вы, а я думаю, что именно нечто подобное на
наших глазах с нашим народом и происходит. Итак, есть гнев Божий, и посему не
ропщите (1 Кор. 10: 10).
Гнев
Божий не только «возгорается», подобно огню, но еще и открывается (Рим. 1: 18),
подобно лицу воина, поднявшего забрало. Этот гнев открывается с неба (там же) и
направлен на всякое нечестие и неправду человеков, подавляющих истину неправдою
(там же).
В
длинной обличительной речи апостола Павла, которую непременно нужно прочесть
всем, недвусмысленно и, опять-таки, гневно помянуты, наряду с идолопоклонством,
изменение здравой половой ориентации в нечто противоестественное, а именно — в
страсть женщин к женщинам и мужчин к мужчинам. Эти явления, активно
превращаемые в нечто привычное, более других говорят о том, что люди дозрели до
«открывающегося гнева».
Что
же до человека, то его гнев <...> не творит правды Божией (Иак. 1: 20).
Возмущенный ум, клокочущая кровь, мешающая дышать и заливающая краской щеки,
поднявшееся давление не только не способствуют нахождению правильного решения,
но и могут привести к инсульту. Поэтому всякий человек да будет скор на
слышание, медлен на слова, медлен на гнев (Иак. 1: 19). Заметим порядок слов в
речи апостола. Он не просто велит обуздывать гнев, но велит вначале быть скорым
на слышание и медленным на слова. Очевидно, что без этих предварительных
навыков, указывающих на искателей мудрости и праведности, гнев подчинить и
обуздать не удастся. Полюбить слушать и не спешить говорить — вот что нужно,
дабы человек владел гневом, а не гнев — человеком.
Христос
говорит нам в Нагорной проповеди «не гневаться напрасно» (см.: Мф. 5: 22). Сам
же Он мог в синагоге смотреть с гневом, скорбя об ожесточении сердец людей,
противящихся чуду в субботу (Мк. 3: 5). И это неравенство существует потому,
что в Нем греха нет, а нас есть, и наш эгоистичный и неуместный гнев Его
праведному гневу не ровня.
То,
что мы называем «гневом», преимущественно бывает «вспыльчивостью» и
«раздражительностью». Соломон говорит, что вспыльчивый может сделать глупость
(Притч. 14: 17), и раздражительный выказывает глупость (Притч. 14: 29), и кто
же из нас не видал этой повторяющейся «глупости», да и сам ее не производил на
свет обильно? Глупость, она и есть глупость, и мы плаваем в ней привычно,
словно рыбы в воде.
Поэтому
нам нужно обуздывать свой гнев, который чаще всего есть эгоистическая реакция
на неисполнение наших желаний, а Бога нужно не раздражать. Неужели мы решимся
раздражать Господа? Разве мы сильнее Его? (1 Кор. 10: 22).
Сказанное
влечет повторить заключение Книги Екклесиаста. Выслушаем сущность всего: бойся
Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека; ибо всякое
дело Бог приведет на суд, и все тайное, хорошо ли оно, или худо (Еккл. 12:
13-14).
Протоиерей Андрей Ткачев
ПРИТЧИ
Гнев и непрощение приводят к болезни и смерти
Были два брата по духу: диакон Евагрий и священник Тит. И имели они друг к другу любовь великую и нелицемерную, так что все дивились их единодушию и безмерной любви. Ненавидящий же добро диавол, который всегда ходит как рыкающий лев, ища, кого поглотить (1 Пет. 5: 8), возбудил между ними вражду. И такую ненависть вложил он в них, что они уклонялись друг от друга, не хотел один другого видеть в лицо.
Много раз братия молили их примириться между собой, но они и слышать не хотели. Когда Тит шел с кадилом, Евагрий отбегал от фимиама; когда же Евагрий не отбегал, Тит проходил мимо него, не покадив. И так пробыли они много времени в греховном мраке, приступая к Святым Таинам: Тит — не прося прощения, а Евагрий — гневаясь, — до того вооружил их враг.
Однажды Тит сильно разболелся и, будучи уже при смерти, стал горевать о своем прегрешении и послал к диакону с мольбой: «Прости меня, ради Бога, брат мой, что я напрасно гневался на тебя». Евагрий же отвечал жестокими словами и проклятиями. Старцы, видя, что Тит умирает, насильно привели Евагрия, чтобы помирить его с братом. Увидев его, больной приподнялся немного, пал ниц к его ногам и сказал: «Прости и благослови меня, отец мой!».
Тот же, немилостивый и лютый, отказался простить в присутствии всех, говоря: «Никогда не примирюсь с ним, ни в этом веке, ни в будущем». И вдруг Евагрий вырвался из рук старцев и упал. Его хотели поднять, но увидели, что он уже мертв. И не могли ему ни руки вытянуть, ни рта закрыть, как у давно умершего. Больной же тотчас встал, как бы никогда и не был болен.
И ужаснулись все внезапной смерти одного и скорому выздоровлению другого. Со многим плачем погребли Евагрия. Рот и глаза у него так и остались открыты, а руки — растянутыми. Тогда старцы спросили Тита: «Что все это значит?». И он рассказал: «Видел я Ангелов, отступавших от меня и плачущих о моей душе, и бесов, радующихся моему гневу. И тогда начал я молить брата, чтобы он простил меня.
Когда же вы привели его ко мне, я увидел Ангела немилостивого, держащего пламенное копье, и, когда Евагрий не простил меня, Ангел ударил его, и тот упал мертвым. Мне же Ангел подал руку и поднял меня». Услышав это, убоялась братия Бога, сказавшего: прощайте, и прощены будете (Лк. 6: 37).
Борьба с самим собой
Некий брат, живя в общежительном монастыре и часто побеждаясь гневом, сказал сам себе: «Пойду в пустыню, может быть, там, не имея с кем ссориться, успокоюсь от страсти». Он вышел из монастыря и стал жить сам в пустыне. Однажды он наполнил водой сосуд и поставил его на землю. Сосуд внезапно опрокинулся. Во второй раз случилось то же самое. В третий раз кувшин также опрокинулся.
Монах, рассердясь, схватил кувшин и ударил о землю. Кувшин разбился. Придя в себя, брат начал размышлять о случившемся и понял, что враг поругался над ним. Тогда он сказал: «Вот! Я — один, но побежден страстью гнева. Возвращусь в монастырь: видно, везде нужна борьба с самим собой и терпение, в особенности же — помощь Божия». Монах возвратился в свою обитель.
Гнев и непрощение приводят к болезни и смерти
Были два брата по духу: диакон Евагрий и священник Тит. И имели они друг к другу любовь великую и нелицемерную, так что все дивились их единодушию и безмерной любви. Ненавидящий же добро диавол, который всегда ходит как рыкающий лев, ища, кого поглотить (1 Пет. 5: 8), возбудил между ними вражду. И такую ненависть вложил он в них, что они уклонялись друг от друга, не хотел один другого видеть в лицо.
Много раз братия молили их примириться между собой, но они и слышать не хотели. Когда Тит шел с кадилом, Евагрий отбегал от фимиама; когда же Евагрий не отбегал, Тит проходил мимо него, не покадив. И так пробыли они много времени в греховном мраке, приступая к Святым Таинам: Тит — не прося прощения, а Евагрий — гневаясь, — до того вооружил их враг.
Однажды Тит сильно разболелся и, будучи уже при смерти, стал горевать о своем прегрешении и послал к диакону с мольбой: «Прости меня, ради Бога, брат мой, что я напрасно гневался на тебя». Евагрий же отвечал жестокими словами и проклятиями. Старцы, видя, что Тит умирает, насильно привели Евагрия, чтобы помирить его с братом. Увидев его, больной приподнялся немного, пал ниц к его ногам и сказал: «Прости и благослови меня, отец мой!».
Тот же, немилостивый и лютый, отказался простить в присутствии всех, говоря: «Никогда не примирюсь с ним, ни в этом веке, ни в будущем». И вдруг Евагрий вырвался из рук старцев и упал. Его хотели поднять, но увидели, что он уже мертв. И не могли ему ни руки вытянуть, ни рта закрыть, как у давно умершего. Больной же тотчас встал, как бы никогда и не был болен.
И ужаснулись все внезапной смерти одного и скорому выздоровлению другого. Со многим плачем погребли Евагрия. Рот и глаза у него так и остались открыты, а руки — растянутыми. Тогда старцы спросили Тита: «Что все это значит?». И он рассказал: «Видел я Ангелов, отступавших от меня и плачущих о моей душе, и бесов, радующихся моему гневу. И тогда начал я молить брата, чтобы он простил меня.
Когда же вы привели его ко мне, я увидел Ангела немилостивого, держащего пламенное копье, и, когда Евагрий не простил меня, Ангел ударил его, и тот упал мертвым. Мне же Ангел подал руку и поднял меня». Услышав это, убоялась братия Бога, сказавшего: прощайте, и прощены будете (Лк. 6: 37).
Киево-Печерский патерик
Борьба с самим собой
Некий брат, живя в общежительном монастыре и часто побеждаясь гневом, сказал сам себе: «Пойду в пустыню, может быть, там, не имея с кем ссориться, успокоюсь от страсти». Он вышел из монастыря и стал жить сам в пустыне. Однажды он наполнил водой сосуд и поставил его на землю. Сосуд внезапно опрокинулся. Во второй раз случилось то же самое. В третий раз кувшин также опрокинулся.
Монах, рассердясь, схватил кувшин и ударил о землю. Кувшин разбился. Придя в себя, брат начал размышлять о случившемся и понял, что враг поругался над ним. Тогда он сказал: «Вот! Я — один, но побежден страстью гнева. Возвращусь в монастырь: видно, везде нужна борьба с самим собой и терпение, в особенности же — помощь Божия». Монах возвратился в свою обитель.
Комментариев нет:
Отправить комментарий